Сладкогласный соловей,
С нашей песней песню слей!
Баю, баю, баю-бай!
Козни, чары вражьих ков,
Не смущайте светлых снов.
Спи, царица, отдыхай.
Доброй ночи, баю-бай!
Велий вскочил, тыча пальцем в окно, и тут под дверью козлетоном заверещал Анжело:
Вы не смейте делать худо,
Долгоножки-пауки!
Все улитки, прочь отсюда!
Сгиньте, черные жуки!
и вновь под окошком грянуло:
Сладкогласный соловей,
С нашей песней песню слей!
Лейя, разевая рот, как рыба, съехала под стол, Алия выронила свой зеленый фрукт, и тот со стуком покатился по полу. Аэрон завистливо втянул слюну и сделал ручкой в окошко, а Велий возмутился:
— Безобразие! Они нам всем должны, а поют только ей! — Он почему-то ни на миг не усомнился в том, что царица — это я. Я оттерла Велия и Аэрона от окна и, махнув платочком демонам, выказала им свое благорасположение. Демоны начали раскланиваться и кривляться, а летавицы стали долбить нам в стену с криками:
— Опять Вереины мужики нам спать не дают!
— Да когда же это прекратится?
— Ведь уже помолвлена!
— Тут кое-кто спать пытается!
— О, какие у вас соседки осведомленные! — сказал Аэрон. — Мне концерты закатывала, в Заветный лес водила, а сама…
— Я чиста перед «женихом», — заявила я.
Мы сграбастали все волчье угощение и ушли пировать к Аэрону.
Утром звонок Рогача застал нас в мужском крыле. Алия со стоном приподняла голову, поводила мутным взглядом туда-сюда и помянула лешего. У меня под правой рукой завозилась Лейя, под утро мы втроем завалились спать на Аэроновой кровати.
— Охохонюшки! Как же я объелась! — пожаловалась мавка.
Я попробовала открыть глаза, поднять руки, но тело шевелиться решительно не хотело, и я поняла, что нет никакой разницы — есть на ночь или пить на ночь, утром все одно жить не хочется. Велий с Аэроном завозились на соседней кровати. Как они ни настаивали на том, чтобы спать вповалку, мы отказались, гордо заявив, что совесть мы, может, и потеряли, но стыд — никогда!
Я открыла один глаз, любуясь вампиром — он наконец-то выглядел по-человечески: мятый, зеленый и больной.
— Сбылась мечта идиота? — спросила я его. — Накушался ананасов с шампанским?
— У меня ручки дрожат, у меня ножки дрожат, у меня головушка болит! — пожаловался Аэрон.
— Зато как ты вчера отплясывал, — проворчала Алия. — И на ногах, и на руках.
— Да, нельзя столько пить, — подал голос проснувшийся Велий. Под вашим дурным влиянием я превращаюсь черт знает в кого. — Как ни странно, поднялся он легко, но на втором шаге мага повело в сторону, и я хмыкнула:
— Выпендрежник. Может, прогуляем сегодня второй урок?
Вставать я не торопилась, наоборот, обняла покрепче подушку, наслаждаясь тем, что на кровати осталась одна.