В то лето 1481 года весна не спеша переходила в лето, и почки, которые долго были лишь обещанием, наконец, расцвели. Высоко в горах ручейки и реки, которые извивались по горным протокам, были окутаны густыми клубами тумана.
Нежная поросль покрывала, подобно ковру, скалистые выступы. Обдуваемые всеми ветрами пустоши, поросшие папоротником, отливали золотом в лучах восходящего солнца, и порывами ветра колыхались, словно волны гигантского зеленого моря. На болотистых равнинах запах гниющего торфа и трясины смешивался с запахом белых цветов. На равнинах, покрытых лесами, ветви старых дубов, высоких ясеней и тополей снова ожили, затмив душистые сосны, господствующие в лесу зимой, своим ароматом. Что касается Хокхарста, то на плодородных землях, находившихся под паром, теперь зрели зерновые. На горных склонах паслись небольшие, но крепкие стада крупного рогатого скота, овец и коз. Единственными звуками, нарушавшими тишину, было негромкое позвякивание колокольчика на вожаке стада, и в ответ на это – негромкое блеяние животных.
Однако, несмотря на это, Изабелла слегка нахмурилась, когда шла по пустоши к морю; некоторые крестьяне, заметив ее, тайно крестились и негромко молились за ее добрую душу. Люди не презирали девушку, они ее глубоко любили. Графиня, как колдунья, вылечивала каким-то чудом зверей, но что-то было в ее одинокой фигурке и этой дикой хищной птице, сидевшей на плече, приводившее крестьян в замешательство.
Однако, лорд Хокхарст любил ее – это было видно невооруженным глазом. В конце концов, Воррик никогда не заботившийся о своем наследстве, дал жене деньги и право реставрировать замок по ее усмотрению. Тот Воррик, который никогда не задумывался над тем, живы ли его крестьяне или умирают, дал ей разрешение и средства построить для них новые коттеджи и завести небольшие собственные огороды. Он, так любивший охоту, перестроил все в своей конюшне, чтобы она служила приютом для раненых зверей. Воррик, который когда-то имел бесконечную череду женщин, стал так верен своей жене, что его землевадельцы боялись обманывать своих собственных жен, чтобы не вызвать неодобрения с его стороны.
«Если эта была не любовь, то что тогда?» – так с благоговейным трепетом думали крестьяне. Да, леди Изабелла очаровала его, и они радовались этому, ведь именно поэтому их условия жизни значительно улучшились. Но все же иногда она пугала их.
Они не понимали ее потребности в уединении. И несмотря на свою веселость и довольство, ее чело омрачала всегда какая-то тень: этот факт они тоже не могли понять. У нее не было причин для беспокойства, однако, девушка все время чувствовала какую-то тяжесть, и она задумчиво, кусая губы, вспоминала письмо, что получила сегодня утром.