– Ты еще не понял? Резиденция мрака тут! У каждого в башке! А это всё дрянь, игрушечки! – не найдя верного слова, она оглянулась на засыпанный битым кирпичом пролом между домами и внезапно сухо, точкой-крапиной плюнула на асфальт. – Один дом поломали, другой построили! Спорю и месяца не пройдет, а тут уже отгрохают что-нибудь псевдостаринное, с беззвучными лифтами, видеокамерами и вежливой до стерильности охраной… Не век же Прашечке жить в квартире дохлой гадалки!
– Почему именно Прасковья? Чего Лигул с ней возится? Не такая уж она, в сущности, и негодяйка! Зачем делать ее повелительницей мрака? – завистливо спросила Ната.
Улита ухмыльнулась.
– Ну повелительница-то она больше для декорации. На самом деле Праша нужна Лигулу для куда более крупной игры. Как Чимоданов выращивал для него вирусы гриппа (ну да это мелочи!), так и в Прасковье он пытается взрастить новый духовный вирус. Прасковья не различает добра и зла. Не чувствует разницы между «хочу» и «надо».
– Мало ли кто чего не чувствует! Многие не чувствуют! – сказала Вихрова.
– Нет. Почти все понимают, что можно, а чего нельзя. Даже самые отвязанные. Но уступают своему слабоволию и скатываются. Прасковья же не понимает искренне, как дальтоник не ощущает разницы между красным и зеленым. Она вся во власти своих чувств и желаний. Когда ей чего-то хочется, она желает этого всей душой, очень целостно, с огромной убежденностью, что она все это получит, оттого и эти невероятные всплески эмоций.
Ната слегка дернула Улиту за рукав выше локтя и, когда та повернулась, незаметно показала ей на кого-то.
В любопытствующей толпе, следящей за сносом, мелькнула гнутая фигура, похожая на знак доллара. Верхним полукругом служила склоненная к земле шея и голова, а нижним – выступающий животик. Это был даже не Тухломон, а другой, совсем жалкий и неудачливый комиссионер, в иное время вползавший в резиденцию едва ли не на животе. Теперь же вид у комиссионера был вызывающий, как у побитой, со скверным характером собачонки, встретившей, допустим, собаку, задние лапы которой переехало автобусом, и понявшей, что вот здесь и на ней можно оторваться и отлаяться на всю оставшуюся жизнь.
– Не здоровается! В упор не видит! – возмутилась Ната. – А раньше, бывало, четыре раза в день встретит и четыре раза «здрасьте!» скажет. Такая прямо лапочка – один голый восторг!
– А ты как хотела? – спросила Улита. – После того, что Лигул сделал с Ареем, ни один комиссионер нас слушаться не будет. Только вредить и гадить. Хочешь понравиться новому начальнику? Попрыгай на могиле старого!.. Ну всё! Поглазели на снос и хватит! Пехота, за мной!