Всякий, кому посчастливится наблюдать за дождем с балкона, видит, как по улицам округло плывут разноцветные зонтики. Москвичи достают их всегда мгновенно, как самураи свои клинки. Это предусмотряшки из рода зонтичных, обожающие предугадывать неприятности прежде их возникновения и наслаждаться собственной предусмотрительностью.
Кроме рода зонтичных, существует и род беззонтичных. Эти делятся на неудачников, которые стонут, что без всякой надобности проносили с собой зонтик всю неделю и не взяли его именно сегодня, и на принципиальных лоботрясов, которые не носят зонтика вообще никогда, надеясь на трех братьев-гопников Авося, Небося и Так Сойдёта.
Дождь начался внезапно – без прогнозов и объявления войны. Когда упали первые капли, Эссиорх ехал на мотоцикле домой. Это были капли-разведчики, имевшие задание разнюхать основные скопления солдат и техники противника, чтобы было куда стягивать тучи. Пока Эссиорх соображал, померещились ему капли или нет, где-то наверху отвернули кран. Город удивленно всхлипнул, хлюпнул и начал постепенно утопать.
Четверть часа спустя дороги превратились в реки, по которым плыло всё, что умело, не умело и только обучалось плавать, вроде большой пластиковой корзины и дутой рекламной жестянки обмена валют.
Газоны размыло, а где-то и унесло совершенно. Зонтичные сравнялись с беззонтичными, ибо и зонтики уже не спасали от струй. Автобусные остановки превратились в обитаемые острова. Люди стояли на скамейках с ногами, надеясь хотя бы так спастись от косых, поддуваемых ветром потоков. Машины останавливались: дворники были уже бесполезны. Да и какие дворники могут быть у подводной лодки?
Владельцы аптек шумно радовались и, укрытые за стеклянными витринами своих лекарственных цитаделей, потирали ладони, пахнущие микстурой от кашля.
Забыв первое правило мотоциклиста, что мокрые трамвайные рельсы переезжать нельзя, Эссиорх неудачно стал поворачивать и упал. Скорость, по счастью, была небольшой и, кроме самолюбия, ничего не пострадало. Подняв заглохший мотоцикл, мокрый как морж Эссиорх за руль довез его до подъезда и цепью приковал к липе. Цепь была золотая, заговоренная, в целях маскировки крашеная под ржавчину. Когда-то по ней ходил кот ученый. Впоследствии она долго валялась на складе Эдема, откуда и выудил ее Эссиорх.
Поднявшись в квартиру, Эссиорх первым делом скинул свою ставшую водолазным костюмом куртку, переоделся в сухое и, голодный как десять крокодилов, босиком зашлепал на кухню. В стекло весело стучали вздувшиеся почки вербы, похожие на бестолковых желтых шмелей. Он открыл холодильник и, взяв единственное, что там нашлось: пакет молока и пачку сливочного масла – вышел на балкон.