Он надеялся долистать сегодня учебник до сотой страницы, однако уже на тридцатой его одолела страшная зевота. Даже кофе не помогало. Оно лишь мутило мысли, но не проясняло их. Буквально на секунду, поддавшись слабости, он уткнул лоб в учебник и тотчас провалился куда-то.
Минут через десять шея затекла от неудобного положения, и он кое-как встал, чтобы перелечь в постель. И в этот момент кто-то забарабанил снаружи в стекло. Меф медленно повернул голову и посмотрел в окно. Он еще не забыл, какой у него этаж.
Стук не прекращался. Он становился даже назойливым. Буслаев на всякий случай нашарил глазами, где лежит топорик для рубки мяса, и шагнул к окну. Распахнув раму, он увидел вертящийся офисный стул с единственной толстой ножкой, неподвижно повисший в ночном небе где-то между Луной и ковшом Большой Медведицы. На стульчике сидел рыхлый юноша и улыбался неискренней улыбкой рекламного агента.
– О, привет! Ты один? – спросил он, бросая через окно любопытный взгляд на кухню.
Меф не ответил, тупо разглядывая стул и пытаясь определить место, где к нему привязана веревка. Что она должна существовать, он не сомневался, однако общая конструкция все равно казалась ему шаткой.
Отсутствие ответа мало смутило странного юношу. Он взмахнул пухлыми ручками и закудахтал, как курочка Ряба, неудачно попытавшаяся снести самородок.
– Вот ты где! Я проискал тебя весь вечер! Твой телефон не отвечает! Звонил твоей душехранительнице, но она ведет себя по-хамски. После моей двадцать четвертой просьбы позвать тебя стала швырять трубку. Я решил, что ты купаешься! Позвонил – хо-хо! – на лейку в душе, но и там полнейшее молчание.
Меф попытался захлопнуть раму, однако юноша успел перескочить со своего стульчика на подоконник.
– Только не надо резких движений! Я боюсь высоты! Метр выше асфальта, и меня начинает трясти! – предупредил он, с явным облегчением спрыгивая с подоконника в кухню.
Мефу с его встроенным чувством правды показалось, что сказано это было искренно.
– Кто ты такой? – спросил Буслаев, разглядывая странного гостя.
Его крупнопористая кожа напоминала что-то съедобно-знакомое. Юноша хихикнул.
– Ромасюсик я! Нехорошо забывать друзей! Как говорит Прашечкин дядюшка, старых друзей не бывает. Бывают друзья разумно уцененные… Хе-хе?
– Не хе-хе, – сказал Меф, считавший иначе.
Ромасюсик рассеянно кивнул и забегал по кухне, трогая все подряд. Открывал и закрывал кран, пускал воду. Заглядывал в шкафы с посудой, совал нос в холодильник.
– И ты живешь в этой помойке, да? Семейное гнездо, э-э? Чудо, что я догадался сюда залететь! Данные паспортных столов – великая вещь, даже если они с краденого диска! – проблеял он.