Всё испортил Корнелий, который не придумал ничего умнее, чем подбросить в костер охапку размокшей гнили, которую он счел горючей, поскольку в ней обретались две-три бумажки. Огонь, негодуя, задымил, зачадил, завонял. Арей, которому дым мешал незаметно разглядывать Варвару, рывком встал и повернулся к нему.
Корнелий попятился.
– Я хотел как лучше. Думал: оно высохнет, – поспешно пояснил Корнелий.
– А на газовую конфорку ты ведро воды никогда не выливал? – спросил Эссиорх.
– А зачем?
– Ну как? Чтобы она постепенно испарялась!
Корнелий с достоинством поправил очки. Он давно усвоил, что в глупом положении умный вид единственное, что спасает от полного фиаско.
– Ну всё! Потопали отсюда! – нетерпеливо сказала Варвара, не понимавшая, что происходит тут между этими тремя. – Что хотели увидеть – увидели! Раз искать больше нечего – идем!
Она повернулась и, шаря перед собой лучом фонаря, быстро пошла. Слова у нее не расходились с делом. Даже часто отставали от него. Так, например, «щас двину!» нередко звучало у Варвары уже после того, как острый локоть устремлялся в глаз недругу.
Эссиорх последовал было за Варварой, но Арей преградил ему путь.
– Вот что… – решительно сказал он. – Почему бы нам не объединить усилия и не поискать вторую часть карты вместе?
Эссиорх напрягся, не понимая, откуда Арею известно про отсутствующую часть.
– С чего вы решили, что карта разделена? И что первая часть у нас? – спросил он быстро.
Мечник растянул губы.
– Вопрос глуп. Если бы у света не было первой части карты – он вообще не знал бы, что она покинула пределы Тартара. И второе: если вы продолжаете поиски – значит, чего-то у вас до сих пор нет.
– Но почему мы должны объединять с вами усилия? – спросил Эссиорх.
– А почему бы и нет? Я однажды видел карту целиком и примерно знаю, как она выглядит, во что превращается и чего от нее ожидать.
– А кому достанется карта? – спросил откровенный Корнелий.
Арей хмыкнул.
– Вопрос, конечно, интересный. Всё же думаю, что мне лучше будет промолчать. Хотя бы потому, что мой ответ разрушит наш союз в самом начале.
Эссиорх колебался. Костер, наконец, справился с тем мусором, что подбросил в него Корнелий. Огонь вновь заплясал, поднимаясь. Синеватый от недостатка кислорода, но всё же живой.
– Ну хорошо! Попытаться можно, – сказал Эссиорх, заранее сомневаясь, что не пожалеет.
Он старался быть осторожным с обещаниями. Как хранитель Прозрачных Сфер, Эссиорх не мог нарушить никакое свое слово, а потому лишний раз предпочитал не давать непреложных клятв. Ложь не всегда сразу становится ложью. В трети случаев ложь – это просроченная правда. Или невольно искаженная правда. Или правда, изменившаяся вместе с обстоятельствами. Проблема в том, что самая маленькая примесь сразу делает правду ложью, и мраку это прекрасно известно.