Впереди показался лагерь — фургоны на поляне у обочины, распряженные лошади, костры.
Ингви с Ннаонной и солдатом подъехали и спешились. Оказалось, что здесь перекресток — к Энмарскому тракту подходит дорога, накатанная телегами мокрогорских фермеров, и как раз крестьянин, направлявшийся в столицу, решил заночевать здесь. При нем были две дочки — девицы, присели рядом с Аньгом у костра и, хихикая, расчесывали его роскошную шевелюру резными гребешками. Парень жмурился и молча улыбался, позволяя новым знакомым делать с собой, что захотят. С юницами и подростками у него дружба завязывалась мгновенно…
А крестьянин оказался знакомым — он как раз выступал на Большом совете в незапамятные времена от имени земляков. Давно это было… Ингви кивнул в ответ на приветствие и присел у соседнего костра. Крестьянин рассказывал Никлису:
— …верно, урожай мы не собрали. Но как соберем мы, так и все соберут. Тогда что? Тогда цены не будет — а мне же еще из нашего захолустья сколько гнать! Вот мы с соседями и порешили. С обчеством, значить. Я еду и продаю в городе все, что у нас имеется — у меня и соседей, а они, соседи, стало быть, помогут моей старухе урожай собрать. Ну и раз такое дело, раз помогут, так я и девок решил с собою взять. А чего? Когда они еще на столицу-то поглядят?
— Слышь-ка, — перебил фермера Никлис. — А хочешь, я тебе мысль хорошую скажу? Эта… Ты при дороге кабак поставь, а? Здесь же купцы ездят. Им жрать-то хочется! А тут и кабак, и двор постоялый, а? Ты, вижу, человек с понятием, толковый, слышь-ка, человек…
Крестьянин принялся с хрустом чесать в бороде.
— Это не худо бы, конечно, — сомнением тянул он, хитро косясь на Никлиса, оба собеседника были одного пошиба, — кабак-то поднять — дело непростое.
— Так казна подсобит! — обнадежил Никлис. — И я с тобой в долю войду, а? Я ж при его величестве состою, большой я, слышь-ка, человек!
Ингви с трудом сдержал ухмылку — вот уж кому наплевать на всех Гилфингов и Гангмаров с их загадочными взаимоотношениями… Ну и правильно! Кабак поставить при дороге — дело верное… чего не скажешь о божественных сражениях.
* * *
Горы Страха остались позади, колонна вышла на равнину, волнами холмов уходящую к горизонту. Гезнур задержался на последнем, уже невысоком перевале. Всадники и вьючные лошади длинной змеей вытянулись внизу, а король, прикрыв глаза ладонью, рассматривал открывшийся вид.
Пейзаж не менялся по мере удаления от последних отрогов гор Страха. Насколько хватает глаз — все то же чередование пологих пригорков и долинок между ними, изредка там и сям брошенными зеркальцами блестят маленькие озера, в них отражается синее-синее небо. Тишина… С гор веет ветерок, Гезнур ощущает его дуновение, но внизу, между холмов, ничто не тревожит гладь водоемов. Гевский король пришпорил коня, догоняя колонну.