Гораздо лучше, если бы у него вообще не было имени и лица. Ей нужно только его тело…
Наташа словно забыла о том, что Алексей реальный человек. Вел он себя порой довольно странно, но это не привлекало ее внимания. Он не вспоминал о ее портрете, который вроде бы собирался писать, но и ее этот предполагаемый портрет нисколько не интересовал.
Алексей иногда вдруг замирал в самый неподходящий момент и словно прислушивался к чему-то. Ничего, кроме дикого раздражения, Наташа в такие моменты не испытывала. Ее не интересовало, к чему именно он прислушивается, чего ждет, она била его кулаками в грудь, если, конечно, ее поза позволяла это сделать, и заставляла его продолжать прерванную работу.
Однажды ей на глаза попался пистолет, который Алексей сунул под подушку, но Наташа не задала ему вопроса, не удивилась даже. Мало ли кто носит сегодня оружие с собой постоянно и не расстается с ним даже в постели. Костя, например, тоже часто ложился спать с пистолетом.
Воспоминание о Косте заставило ее болезненно сморщиться.
Нет никакого Кости! Нет никакой Наташи!
Вечером Алексей обнаружил, что мартини, которое он щедро подливал Наташе, кончилось. Она испытывала острую жажду, стараясь забыться и ни о чем не думать. Наташа отправила Алексея в ближайший универсам.
Он не хотел уходить без нее и заставил ее произнести страшную клятву, что она никуда не уйдет из квартиры, пока он не вернется.
Она лежала, раскинувшись, бессмысленным взглядом смотрела в окно, за которым ничего не было видно, кроме темного московского неба и изредка вспыхивающих в нем электрических сполохов. Наверное, снаружи был сильный ветер, раскачивавший фонари. Наташе неожиданно пришло в голову, что скоро она умрет и ее душа улетит в такое же темное московское небо и будет носиться над землей бесформенным облачком, пока не рассеется во мгле или под лучами солнца.
«Лететь и смотреть вниз, – подумала она. – И ничего не видеть, ничего не хотеть и ни о чем не жалеть. Я хочу туда, в небо…»
Хлопнула дверь. Наташа, не отрывая взгляда от квадрата московского неба, выхваченного окном, крикнула:
– Алеша, ты купил выпить? Я хочу напиться! Будем трахаться пьяные. Трахаться и пить. Пить и трахаться. Неси сюда. Чистые бокалы на кухне возьми.
Она почувствовала вдруг, что в комнате что-то изменилось, словно кто-то распахнул дверь в душном помещении и в него ворвался поток холодного отрезвляющего вечернего воздуха.
Наташа резко повернула голову к двери.
Константин стоял, прислонившись к косяку, и смотрел на нее спокойно, словно на картину в музее или на иллюстрацию в книге.