Зажигалку, конечно, ни к какому ювелиру нести нельзя. Так можно и засыпаться. Это элементарно. Или он забыл, сколько людей, так или иначе связанных с драгоценностями, работают стукачами-внештатниками в Конторе?
Ему попался однажды список информаторов, составленный по одному только отделу наркотиков, – это было впечатляюще! Он никогда раньше не думал, что столько народу сотрудничает с Конторой.
Нет, в Москве показывать зажигалку никому нельзя. Если только рискнуть исправить надпись где-нибудь подальше от Москвы, в Крыму, например?
Стоп! Как же у него все в голове перевернулось от этих пачек, которые приятно оттягивают его карманы! Лида же не курит! На кой черт ей зажигалка? Что он несет, в самом деле!
Он на ходу вытащил наполовину одну из пачек из внутреннего кармана, взглянул на купюры, чтобы удостовериться, что это все происходит на самом деле. В глаза Бессонову бросилась волнующая его сердце надпись на упаковке – «сто билетов номиналом по 100 долларов».
Нет, он сейчас же должен пойти к Лиде и предложить ей уехать вместе с ним к чертовой матери из Москвы, где все ей будет напоминать о Наташе. Тут, в Москве, ничего у них опять не получится. Надо увезти ее отсюда как можно скорее! И там, в Крыму, начать новую жизнь!
* * *
Бессонов долго жал на звонок в дверь квартиры, в которой он прожил лет семь или восемь. Так сразу и не вспомнишь, сколько лет они прожили с Лидой вместе, пока еще Наташка была маленькой.
Это потом, когда она подросла и начала огрызаться и откровенно иронизировать по поводу его службы в ФСБ, все пошло наперекосяк. И чем взрослее становилась Наташа, тем сильнее портилась атмосфера в семье Бессоновых. Да, тогда это была еще его семья…
Капитан начал волноваться, не случилось ли у Лиды сердечного приступа. Он прикидывал, как лучше взломать дверь, когда с той стороны двери послышались сначала шаги, потом звяканье замка.
Лида открыла дверь, но не спешила впускать его в квартиру.
– Поверь, мне очень больно, что так все случилось глупо! – сказал Бессонов, кладя ей руки на плечи. – Такая молодая! Не могу понять, как это все случилось!
Лидия Васильевна слегка повела плечами, освобождаясь о его рук.
– Раз уж пришел, так проходи, – сказала она бесцветным голосом. – В комнату проходи, на кухне не прибрано у меня.
– В комнату так в комнату! – Бессонов не смог скрыть своей радости от того, что Лида пошла с ним на контакт. – Мне с тобой надо поговорить, Лида! Разговор очень серьезный. Надо нам как-то нашу жизнь менять.
– Эх, Бессонов, – возразила Лидия Васильевна. – Как был ты поленом бесчувственным, так и остался. Ничто тебя не изменит.