И все же они справились. Уже в сумерках тело последнего «морского дьявола» было поднято на палубу гидрографического судна. Вся команда, кроме тех, кто находился на дежурстве, собралась здесь же. Атмосфера была тягостная. В прямом смысле слова – всеобщая скорбь. Этих парней все знали и любили. Повисло мрачное, напряженное молчание. Никакой официальной церемонии сейчас не было, тела еще предстояло осмотреть, установить причину смерти. Но все равно, чувствовалось – нужно что-то сказать. Нельзя просто так постоять и разойтись. Не по-человечески это, не по-товарищески. Моряки переглядывались, неловко переминались с ноги на ногу.
Неловкую паузу нарушил Полундра. Он только что освободился от гидрокостюма, с волос спецназовца капала вода. Он подошел к телам товарищей и негромко сказал:
– Кто бы вас ни убил, парни, знайте, они кровью умоются. Слово даю.
У кого-нибудь другого эти слова, возможно, прозвучали бы смешно. Но Полундра говорил так, что всем было ясно – он не выпендривается и не шутит. Раз сказал, умоются, значит, умоются. Не такой Сергей Павлов человек, чтобы подобными словами попусту бросаться.
Больше не было сказано ни слова. Полундра еще с минуту постоял над телами, а потом молча ушел к себе в каюту. Остальные моряки тоже стали расходиться, только нескольких мичманов задержал врач – он приказал им перенести тела в лазарет.
Оказавшись в каюте, Полундра первым делом вытащил из тумбочки маленькую бутылочку с неразведенным медицинским спиртом. И шарахнул одним глотком граммов пятьдесят. Помотал головой, пережидая охвативший глотку огонь, а потом снова приложился к бутылочке. Вообще-то такое поведение было ему совершенно несвойственно, но сейчас Полундра понимал – надо. А то он не сможет спокойно думать, слишком уж сильно сейчас ему эмоции рассудок затмевают.
А подумать есть над чем. В один узел завязались сразу несколько проблем, и распутать это сплетение может только он. Сегодня последний день учений. Завтра утром будет официальное закрытие, а потом российские корабли должны будут возвращаться домой. Получается, на поднятие БЛА и расследование обстоятельств гибели спецназовцев совершенно нет времени. Ведь оставаться здесь больше положенного они просто не имеют права. Хотя расследовать гибель Моржа и остальных парней может и местный резидент. Но вот нырять под воду и поднимать «Зимородка» он точно не сможет. Не его это профиль. Получается, единственный человек, который может поднять БЛА, это он, Сергей Павлов. А в свете этого становится особенно важной еще одна проблема. Говорить или не говорить о том, что с ним произошло в гостинице? А если говорить, то кому? С особистом он разговаривать не будет, это уж совершенно точно. С этими уродами он еще несколько лет назад зарекся дело иметь без прямого приказа непосредственного начальства. С кем тогда разговаривать? С командиром гидрографического судна? Нет. Давлетов, по сути, командиром «морских дьяволов» не является. Они находились у него только в оперативном подчинении. Эх, хорошо бы с адмиралом Сорокиным связаться! Но это – неосуществимые мечты. Никто ему канала связи для этого не даст. Тогда что же получается? Виниться и каяться некому. Не адмиралу же Кохонову, в конце концов?! Рылом не вышла эта крыса… Нет, не крыса, он все ж таки моряк. Ладно, пусть морская свинка. Так вот, рылом эта свинка не вышла, чтобы настоящий «морской дьявол» к нему с повинной шел! Да и не в одной гордости тут дело. Во всей эскадре он остался единственным боеспособным подводным пловцом. Так что поднять БЛА может только он. А если сейчас признаться в контактах с арабами, в том, что согласился, хотя бы и для виду, на них работать, то такое начнется! Вот уж тут-то особисты с него с живого не слезут! И вместо работы по поднятию «Зимородка» будет он в семи экземплярах описывать обстановку номера Франчески и внешность полицейских, которые к нему заявились. А также прочие подробности вербовки. Нет, так не пойдет! В конце концов, кроме формальных правил, настоящий офицер должен еще и своим чувством долга руководствоваться! А это чувство ясно ему говорит: сейчас главное – это подъем БЛА. Ведь именно за него Морж и ребята погибли! Нельзя допустить, чтобы их жизни были отданы понапрасну.