– То же самое. Пиши. У меня времени много. Да и у тебя теперь тоже. – Черепикшин торжествующе извлек из принесенной папки гербовый листок и потряс им в воздухе. – Вот постановление о твоем аресте, гражданин Павлов. Выход только один – чистосердечное раскаяние и быстрый суд.
Это было совсем плохо. Признаваться в том, чего не было, Сергей, разумеется, не собирался. Но это положения дел не меняло. Сейчас этот хлыщеватый лейтенант свистнет конвойных, и те наденут на него наручники, а сидя за решеткой, докопаться до правды и вовсе будет невозможно. Выходит, так и останется настоящий виновник гибели Сани безнаказанным? То, что это не просто смерть от простуды, Полундра ни на миг не сомневался. Только вот на смерть от черепно-мозговой травмы не походило тоже. Была во всем этом какая-то тайна, которую во что бы то ни стало нужно разгадать. Органы этим заниматься не будут – им на руку версия бытового убийства, да еще и так быстро раскрытого. Значит, он, Павлов, – единственный, кому нужна правда.
Грустно измерив расстояние между собой и лейтенантом, Сергей прислушался к тому, что делалось за дверью. Шагов в коридоре не было. Покорно кивнув головой, он медленно протянул руку к листку бумаги:
– Ваша взяла… напишу… Ручку не одолжите?
Обрадованный тяжелой победой, следователь с готовностью привстал со стула, протягивая Сергею писчую принадлежность, и тут же, коротко ойкнув, осел обратно, уронив стриженую голову на плечо. Пальцы Полундры молниеносным движением ткнулись в его шею, отправив доблестного милиционера в непродолжительный нокаут.
Мягко вскочив с места, Сергей пересек комнату. Где-то в коридоре раздавались голоса других служителей правопорядка. Пытаться пройти через дежурку было слишком рискованно. Ухватив ближайший стул, он без лишнего шума заклинил им дверь и скользнул к окну мимо «отдыхающего» Черепикшина. Глянул через стекло – вечерняя улица манила своей безлюдностью. Пальцы проворно ощупали шпингалеты на окнах. Не повезло – те были закрашены уже не одним слоем краски и открывались в последний раз при царе Горохе, не позже. Здраво рассудив, что скрипу при попытке отворить раму будет так же много, Павлов схватил со стола тяжеленную пишущую машинку «Ятрань» и одним коротким движением высадил стекло.
Осколки со звоном еще продолжали сыпаться на тротуар, а массивная тень боевого пловца уже мелькнула над забором ближайшего подворья и скрылась в наступающих сумерках.
Такие крупные цирковые труппы нечасто заезжали в этот поселок городского типа. Хоть афишки, сделанные на заказ в самой дешевой типографии, и вызывали некоторые сомнения в профессионализме артистов, это не помешало местному населению с большим вниманием отнестись к появлению на площади городка громадного цветастого шапито. Толпы ребятишек с самого приезда крутились вокруг, а те, кому посчастливилось уговорить своих родителей купить билеты на представление, гордо проходили за матерчатый полог, охраняемый грузной теткой преклонных лет.