Послушники на время вернулись к своим родителям. Ли и Ду Шань ступили в опустевший дом. Уходя, он оставил дверь открытой нараспашку, чтобы впустить в комнату свет. Тлеющие в очаге угли немного согревали воздух. Ду Шань отряхнул куртку и с громким вздохом швырнул ее на кровать.
— Ну, с этим покончено. — Не дождавшись ответа, он снова подал голос: — Бедная малютка. Ничего, бывает.
Может, в следующий раз больше повезет, а? Глядишь, и сын родится.
— Здесь следующего раза не будет, — напряженно отозвалась Ли.
— Что?!
Волоча ноги, он подошел к ней. Руки его безвольно болтались. Она смело встретила его взгляд.
— Я ухожу. Ты должен идти со мной.
— Ты что, рехнулась? — Его обычно невозмутимые черты исказил страх. — Какой демон в тебя вселился?
— Не демон, а решимость, копившаяся месяцами. Я окончательно поняла, что такая жизнь нам просто не подходит.
— Но она мирная, счастливая!..
— Ты считаешь ее такой, потому что увяз в ней. Я же вижу в ней лишь застой и убогость. — Она произнесла суровые слова спокойно, с едва уловимой печалью. — Поначалу мне казалось, что странствиям пришел конец, что я нашла священный приют. Ду Шань, — она не назовет его ласковым прозвищем, пока не склонит на свою сторону, если такое возможно, — я постигла то, что тебе следовало заметить столетия назад. На земле нет священного приюта ни для кого и нигде.
От изумления он забыл о гневе.
— Ты хочешь вернуться к своим дворцам и обезьяньим ужимкам при дворе, да?
— Нет. Это тоже западня. Я жажду свободы… я хочу быть, хочу достичь того, на что я способна! На что способны мы.
— Но я нужен здесь!..
Прежде всего подавить в себе презрение. Выказав презрение к этим людям, ведущим полуживотное существование, она лишится Ду Шаня. По правде говоря, любовь Ду Шаня к этим людям, его сочувствие им, забота о них поднимают его над ней. Далее, надо собрать в кулак всю свою волю: если она сдастся, если подчинится, то мало-помалу тоже станет одной из горянок. Возможно, это приблизит ее к самоотвержению, к освобождению от Колеса бытия; но при этом она лишится возможности достичь высот, какие сулит жизнь. Что она до сих пор видела в жизни, кроме жестокости?
— Почти так же они жили и до тебя, — произнесла она. — Так же будут жить и после тебя. Но, с тобой или без тебя, такая жизнь не вечна. Народ хань продвигается на запад. Я своими глазами видела, как они вырубают леса и распахивают землю. Рано или поздно они покорят и этот край.
Ду Шань пришел в замешательство.
— Куда же нам податься? Ты что, пойдешь попрошайничать?
— Если понадобится, пойду, но не надолго. Ду Шань, пойми: за этим горизонтом раскинулся целый мир!