Чёлн на миллион лет (Андерсон) - страница 229

— К которому подвел его ты.

— Пожалуй. Я просто противопоставил влиянию всяких никчемных пророков собственный авторитет и прилагал все усилия, чтобы посеять в умах народа ростки миролюбия. А ты со своей стороны тоже сдержал обещание.

Таррант криво усмехнулся. Его часть работы обошлась в кругленькую сумму. К политикам так просто не подъедешь — сперва надо подкупить или продвинуть людей, которые потом вступают в сделку с якобы неподкупными. Зато Кванах не попал ни в тюрьму, ни на виселицу.

— По-моему, ты скромничаешь, — заметил Таррант. — Впрочем, оставим это — наша работа сделана. Быть может, мы просто оправдали свое долгожительство. Значит, ты готов к путешествию?

— Мои ученики могут вполне заменить меня здесь — я передал им все, что знаю сам. А в этой резервации я провел уже четверть века. Кванах прикрывал меня, как мог, держал подальше от глаз людских и удерживал тех, кто знает меня с давних времен, от разговоров обо мне с чужаками. Но тут все-таки не прерии, и окрестные жители удивляются мне. А если хоть слово просочится в печать… впрочем, неважно, об этих страхах теперь можно забыть. Кванаху я оставлю письмо и свое благословение.

Он выглянул в окно, обращенное на восток, и рука его поднесла к губам стакан с янтарным напитком. Придумавший этот напиток народ в свое время тоже состоял из варваров, которые то совершали набеги на юг, то вновь отступали на север, год за годом сражаясь за свою свободу… Проводив взглядом уплывающие к горизонту облака, Перегрино кивнул, будто подводя итог мыслям, и сказал:

— Пора и мне начать новую жизнь.

На город низвергался ливень, смывая смрад и грязь. Холодные струи больно жалили кожу, воздух обратился в серую муть — и лишь на мгновение загорался бриллиантовыми искрами недвижных капель, когда вспышка молнии высвечивала все подряд, а рокот грома перекрывал тарахтение моторов, вой клаксонов и шелест шин по залитому грязью асфальту. Одна из молний попала прямиком в Эмпайр-Стейт-билдинг, но тут же увязла в насквозь пронизавшей здание стальной паутине и ушла в землю, не причинив беды. Было едва-едва за полдень, но стояла такая темень, что машинам и автобусам пришлось включить фары. Даже в центре города тротуары опустели, а несчастные одиночки, кого нужда погнала по улице пешком, или горбились под зонтами, или прятались под навесами и карнизами, короткими перебежками проскакивая от укрытия к укрытию. Поймать такси было просто невозможно.

А уж на окраине, где стоял старый особняк, подновленный благодаря усилиям Лорейс Макендел, на улицах не было ни души. Обычно жизнь здесь не затихала ни на миг, а с наступлением сумерек становилась яркой и суматошной. Среди здешних лачуг и магазинчиков завелось несколько ночных клубов. Какие бы ни настали трудные времена, белые никогда не бросят посещать Гарлем — ради джаза, танцев, комедий, словом, чтобы хоть чуть-чуть отдохнуть от забот. Они почему-то вбили себе в голову и старательно поддерживают друг друга в убеждении, что уж неграм-то живется совсем беззаботно. Но сегодня все сидели по домам, пережидая непогоду.