— Уйду не я один, — напряженно ответил Берикей, поигрывая клинком. — Уйдут все мои товарищи.
— Хорошо. — Менгу соскочил на землю, мимоходом проверив оружие. Проиграешь — становитесь моими рабами. Каждый.
Подальше от пылающего дома быстро освободили круг. Конные степняки, предчувствуя забаву, короткими вскрикиваниями подбадривали своего сотника, саккаремцы же опустились на одно колено, лицами обратившись к закату — в сторону священного города Меддаи. Пусть Атта-Хадж, Вечная Богиня и Провозвестник рассудят, кто прав — их добрые слуги или незваные дикари-пришельцы.
Менгу и Берикей встали друг против друга, наблюдавший за поединщиками Танхой громко хлопнул себя ладонью по колену, давая понять, что схватка начинается, и…
— Вислоухий осел! — От азарта Ясур зашептал вслух, не опасаясь, что его голос кто-нибудь различит, очень уж сильно орали мергейты. — Берикей, у него левая сторона слабее! Ну кто так строит прямую защиту? Да твоего учителя самого поучить надо — палками на площади! Ох!
Саккаремский десятник совершил неудачное движение, и самый кончик сабли Менгу задел Берикея по предплечью, к счастью левому. Было заметно, что Берикей устает: он выдержал долгую осаду дома, плечи покрывала длинная кольчуга, шлем тяготил голову… Менгу же будто только сейчас родился — он вился вокруг саккаремца, как молодой коршун вокруг отяжелевшей цапли, и, хотя был куда менее умудрен в благородном искусстве сабельного боя, выигрывал в быстроте и нахальстве.
— Хорошо, что они не условились биться до первой крови, — бормотал Ясур, сжимая единственный кулак. — Иначе десятник нашего управителя давно попал бы в рабство. О Атта-Хадж, спаси его!..
Берикею не повезло. Под каблук сапога попался округлый камушек, саккаремец пошатнулся, а чиркнувшая по нагруднику брони сабля Менгу окончательно лишила его равновесия. Берикей, падая, отразил два легких, но искусных удара, потом Менгу носком сапога выбил клинок из его ладони и уже занес было острие над не прикрытой кольчугой жилистой шее саккаремского воителя.
— Нет! Остановись!
Менгу на мгновение замешкался, удивленный немыслимым нарушением правил поединка, принятых всеми известными ему народами: раз противник упал, его надо добить или пощадить, но никто не вправе помешать победителю в принятии решения. К молодому мергейту метнулся светлый невысокий силуэт, тонкая рука схватила его за запястье, а сабля пошла в сторону, ударив в сухую глину рядом с головой поверженного Берикея. Степняки яростно загикали, натягивая луки.
— Ты знаешь закон, — услышал Менгу высокий голос. — Он властвует над всеми племенами. Если женщина в миг казни объявляет мужчину своим, мужчине даруется жизнь. Я не права?