Равенна снова отложила книгу и устремила взгляд серьезных карих глаз сначала на меня, потом на Палатину.
– Ты кого-то ждешь? Кого-то конкретного? – спросила она. Я проглотил раздосадованное возражение и кивнул. Возможно, я не столь умно себя вел, как сам думал.
Палатина спрятала лицо в ладонях, как всегда наигрывая.
– Мы можем проторчать здесь целую вечность. Как я раньше не поняла? Я давно могла бы уплыть на одном из тех кораблей. Катан, Танаис может появиться только через много месяцев, и он никогда не бывает там, где нужен.
– Танаис сказал, что вернется, когда в Лепидоре наведут порядок.
– А тем временем он будет разбираться с восстанием какого-нибудь клана, или слишком активным жрецом, или чьим-то агентом, и каждый раз он будет по неделям застревать в захолустье.
– Ты бы отправилась в плавание, не посоветовавшись с океанографом? Пусть Танаис не появится, когда нам нужно, но он был там, когда судно исчезло. Если кто-нибудь знает, где оно, то это маршал.
– Что ж, флаг тебе в руки.
Палатина встала, пошла прочь вдоль берега и через минуту скрылась среди кедровых стволов.
– Она становится все невыносимее, – заметила Равенна, глядя ей вслед. – И она знает Танаиса лучше, чем ты.
– Это ничего не меняет. Нам все равно придется его ждать.
– Да знаю, знаю. Но что, если он не приедет? Хочешь застрять здесь на всю зиму, пока инквизиция плетет интриги? Пусть мы одержали победу в Лепидоре, но Сфера очень не любит проигрывать. Оставаясь здесь, мы снова привлечем ее внимание. Лучше всего двигаться дальше.
В ветвях кедра над нами что-то зашуршало – голубь небось, чтоб его черти взяли. Лютня Илессель продолжала играть, и ей вторил хор цикад.
– Начать действия против нас – это значит объявить, что все случившееся не было просто делом нескольких отступников. Тогда люди задумаются, что же случилось.
– Это и так уже все знают, Катан. А фундаменталисты никогда не забывают поражения.
– Кажется, никто вообще поражений не забывает.
– Если это включает наших союзников, тогда почему так мрачно?
Она взяла меня за руку и снова потянулась к книге, но в этот момент послышался резкий треск. Вторая охапка кедровых веток упала на нас обоих, сопровождаемая градом шишек.
– Джерий!
Я замотал головой, вытряхивая из волос кусочки коры, пока Равенна смахивала с себя иголки. Подняв глаза, я увидел ухмыляющееся лицо моего брата, любующегося на нас сверху.
– Ага, я! – торжествующе сказал мальчишка.
Этот маленький озорник сидел на третьей или четвертой ветке и знал, что нам до него не дотянуться, но не успел он больше ничего сказать, как справа от меня раздался придушенный крик.