— Да, но после возврата кредита банк «Эрмитаж» объявлен банкротом. Вам ведь это известно?
Ни один мускул не дрогнул на лице Талызина.
— Это, молодой человек, жизнь! — пояснил он, лениво потягиваясь. — Даже скажу больше: ее самая высокая сфера — финансы. Что же вы хотите? Погорел могущественный Инкомбанк, пошатнулся и пошел ко дну Менатеп, который, казалось, будет существовать десятилетия. Я уже не говорю про скорую кончину Тверьуниверсалбанка, с которым я чуть было не связал свою жизнь, но вовремя одумался.
Хотите, продолжу? В мире, куда мы вступили, все не так, как при советской власти. Там страховало государство, но оно же и месило сапожищами ту болотную трясину, в которую мы постепенно погружались. Сейчас не так: проиграл — уходи! Но поступательное движение вперед должно сохраняться. Я не знаю подлинных причин трагедии, случившейся на берегу Селигера, но Владимир Ильич как банкир исчерпал себя. Это я вам точно говорю.
— А вы не пробовали ему дать совет? Сказать, что он сильно рискует? И может лишиться головы? Нет?
Взгляд Талызина источал уже просто могильный холод.
— Во-первых, у нас уже давно не «страна советов». Вы не заметили? А во-вторых, вы что? Хотите сказать, что я его убил?
Турецкий намеренно выдержал паузу, не стал торопиться с возражениями. Но отвечать все-таки пришлось.
— Нет. — Он поглядел на Талызина с обезоруживающей прямотой. — Но ведь вы лучше, чем тот… ваш друг… просчитывали ситуацию и знали, насколько она опасна. Я имею в виду только это. И ничего другого.
Талызин вздохнул с явным облегчением. Беседа со следователем явно шла к завершению, и Талызин вновь вспомнил про Наточку. Если бы он в этот момент взглянул на Турецкого, он бы мог прочесть на его лице свой будущий приговор. «Я-то знаю, что ты заказал убийство, — явно говорили глаза Турецкого. — И сделаю все, чтобы это доказать».
А Талызин еще не знал, что Александр Борисович привык выполнять все обещания, которые давал самому себе. Размышляя, Турецкий немножко расслабился, пока Талызин стоял, отвернувшись к широкому окну. Когда банкир обернулся, лицо и фигура следователя изображали абсолютное согласие с мнением собеседника.
К облегчению хозяина кабинета, гость поспешил откланяться. Но после его ухода Талызин долго сидел, опершись лбом на руки. Наточку он так и не позвал.
Обдумывая итоги непрошеного визита и вопросы гостя, банкир все более тревожился. Он решил снова позвать Игнатова и спросить, как быстро тот сможет закрыть пасть этому зверю. Пусть потребуются любые деньги — игра стоит свеч!