– Они не хотели никого обидеть, Рейчел.
– Ах, ну да! Мальчики просто немножко пошалили! Ты это хотел сказать? – Она саркастически усмехнулась.
– Но они же тебя не обидели?
Он снял с себя рубашку и швырнул ее на пол, ощущая растущее раздражение.
– Все зависит от того, что понимать под обидой, – сердито откликнулась Рейчел, собирая с пола и расставляя на полке сброшенные вещи. – Если ты спрашиваешь, не разбили ли они мне голову своими томагавками или не изнасиловали ли меня, то я отвечу: нет. Но ты хотя бы представляешь себе, как я испугалась, когда их увидела?
– Рейчел, я еще раз повторяю: это дикие края. Ты часто будешь видеть здесь индейцев. Это не только наш, но и их дом. Запомни, тебе нечего бояться индейца, если на нем нет боевой раскраски.
– Нечего бояться? – вскинулась она. – А то, что они вломились в нашу хижину и разгромили ее, это, по-твоему, пустяк? Или, может быть, они расстроились из-за того, что я не пригласила их на ужин? – презрительно добавила она и начала убирать с пола содержимое опрокинутого индейцем котла.
Вскоре они привели хижину в порядок. Эндрю сел за стол, взял брошенного индейцем кролика и отломил кусок.
– Ух ты, вкусно! – заметил он, облизывая пальцы.
Рейчел бросила на него уничтожающий взгляд.
– Почему бы тебе не вытереть руку о грудь, как другие дикари?
– Это старый индейский обычай, Рейчел. Жир служит защитной смазкой, – объяснил он и как ни в чем не бывало продолжал уплетать кролика. – Так вкусно, Рейчел, попробуй!
Она села напротив и, сдерживая гнев, стала смотреть, как он ест. С наслаждением обглодав дочиста все косточки, Эндрю демонстративно вытер жирные пальцы о свою грудь и самодовольно усмехнулся.
– Я знаю, почему ты сердишься.
– Да неужели? – съязвила она. – А я думала, что удачно это скрываю.
Эндрю медленно встал и поднял ее с места. Она попыталась оттолкнуть его, но он завел ей руки за спину и с озорной усмешкой взглянул в лицо.
– Сварливые женщины малоприятны. Не превращайся в брюзгу, Рейчел.
Она не успела ответить. Он закрыл ей рот страстным поцелуем. Когда его губы оторвались от ее губ, она, задыхаясь, отпрянула, все еще оставаясь в плену его рук.
Темно-синие глаза Эндрю торжествующе смотрели на нее сверху.
– Ты сердишься, потому что оказалась не права.
Его губы прочертили дразнящую влажную дорожку по стройной длинной шее жены к чувствительной ложбинке за ухом.
– Что? Почему я сержусь? – спросила она, с трудом сосредоточившись.
Он начал ласкать языком ее ухо. По спине Рейчел пробежала дрожь наслаждения.
– Ты хотела убить Мисквотатана, чтобы спасти мне жизнь, Рейчел. А до этого ты утверждала, что никогда и ни при каких обстоятельствах не сможешь убить человека, – проговорил он хриплым шепотом и, отпустив ее руки, обхватил ладонью круглую упругую грудь.