Когда Турецкий вернулся к себе, к нему заглянул Азаров и тоже показал пришедшую из Кондратьевска бумагу. «…Приносим официальные извинения… Виновные наказаны…»
— Наказаны, ха, — сказал Турецкий. — Это значит, сроком на две недели отстранены от сбора добровольных пожертвований населения. — Он отдал бумагу Азарову. — Приложи к ушибленному месту, поможет.
— Это еще не все. — Азаров извлек из папки другую бумагу из Кондратьевска. — Вот копия акта судмедисследования трупа того мастера из котельной.
— Ну и? — Турецкий вскинул глаза на Азарова.
— Все то же. Средняя степень опьянения. Причина смерти — повреждение головного мозга, вызванное падением. Смерть наступила в течение десяти — пятнадцати минут после падения. На теле многочисленные ушибы. Все ли они получены при падении в люк, или его предварительно скрутили, оглушили, а потом аккуратно уронили — не разберешь.
— А что говорят свидетели? Там же народу, возле гастронома, как на Красной площади.
— Это только перед крыльцом. А люк на заднем дворе, за трансформаторной будкой, примерно метрах в пятидесяти от того места, где мы с ним разговаривали. Там якобы безлюдно, поскольку загажено до последней степени. Так мне, во всяком случае, объяснил следователь, занимающийся этим делом.
Все равно бред получается, подумал Турецкий, мужик был перепуган до смерти, когда началась заваруха, он наверняка со страху рванул на другой конец города. Или он только ваньку валял — изображал неподдельный ужас? А сам, когда началось, спокойно вильнул за угол и наблюдал, что будет дальше? Там его и прихлопнули…
В обеденный перерыв позвонил Денис:
— Александр Борисович, все в порядке!
— Подходи, я жду.
— Понял. — Денис повесил трубку.
И молодец, раз понял… А если они еще и кабинет слушают, мелькнула мысль у Турецкого. С них станется. Еще бы узнать, кто они такие, эти «они». Похоже, придется разговаривать в коридоре. Или в буфете. Прощай любимый кондиционер, прощай прохлада. Ненавижу!