Вот и теперь, вернувшись от Меркулова, Турецкий пригласил к себе «свою юную копию», чтобы выяснить, что сумел наработать юный следопыт по «тухляку» с Новой Басманной. Александр Борисович был абсолютно убежден, что это дело совершенно не обязательно следовало вешать на Генеральную прокуратуру. Это в прежние времена, когда убийства, как таковые, еще не стали обычным явлением в нашей действительности, каждое из них рассматривалось как чрезвычайное событие, бралось чуть ли не на контроль ЦК партии, а на его раскрытие бросались все силы правоохранительных органов. Сегодня же… Ах, да что там говорить, если ежедневная демонстрация трупов по телевидению никакого содрогания у населения давно уже не вызывает. Разве что — любопытство…
Но тем не менее благодаря активности какого-то Костиного бывшего приятеля пришлось напялить и этот хомут на себя. Пришлось принять это дело к своему производству. Слава богу, оказалась под рукой шея помоложе да повыносливее.
— Давай, что у тебя? — сказал Турецкий, с сомнением поглядывая на разбухающий том дела: это ж сколько парень накопать-то успел!
— Согласно вашему указанию, Александр Борисович, — начал следователь, — я допросил практически всех сотрудников лаборатории лекарственного дизайна, включая самого профессора Дегтярева. Как вы помните, их уже однажды основательно помотали следователь и оперативники из межрайонной прокуратуры и милиции. Говорят: все, больше ничего нового не вспомним, поднимите старые материалы. Но все же удалось установить с достаточной определенностью, так сказать, номенклатуру их исследований. Этот чудак-профессор сперва горячился: «Это государственная тайна! Не имею права разглашать!» — и прочее. Но я ему доходчиво постарался объяснить, что тайной его работа, может, и была, пока не украли у них все результаты. А нам теперь, чтоб найти похищенное, надо хотя бы знать твердо, что искать. Кажется, он понял. Словом, я тут подготовил целый список — по файлам. Кое-что они у себя, конечно, дублировали, потом, надо же учитывать и возраст исследователей — народ там есть и пожилой, который к компьютеру относится с недоверием, лучше, как говорится, в собственной тетрадке держать — по принципу: самые бледные чернила лучше самой твердой памяти. В общем, если кратко, что-то они восстановили, собрали, и жизнь там продолжается.
— Это — одна сторона вопроса, — строго заметил Турецкий. — Но я, если ты помнишь, ставил проблему несколько в ином плане…
— Я не забыл. Но мой вопрос: кому эти исследования интересны? — вызвал у профессора непонимание. Он-то ведь считает, что его исследования — это и есть самый главный пуп земли.