— Ты знаешь о двух великанах?
— Да, — сказала Арриэтта. — Старая тетя Софи и миссис Драйвер.
— Верно, — сказала Хомили. — И Крэмпфирл в саду. — Она положила загрубевшую от работы ладонь на стиснутые руки Арриэтты. — Ты знаешь о дяде Хендрири?
Арриэтта задумалась.
— Он уехал на край света, — сказала она.
— Переселился, — поправила ее Хомили, — на другую квартиру. С тетей Люпи и детьми. В барсучью нору… дыру в склоне, где растет боярышник. А почему он это сделал, как ты думаешь?
— О! — воскликнула Арриэтта, и лицо ее просияло. — Чтобы быть на воздухе… лежать на солнышке… бегать по траве… качаться на ветках, как птицы… высасывать из цветов мед…
— Глупости, Арриэтта, — сердито вскричала Хомили, — это дурные привычки! И у твоего дяди Хендрири ревматизм. Он переселился, — продолжала она, делая ударение на этом слове, — потому что его «увидели».
— О!.. — воскликнула Арриэтта.
— Его «видела» двадцать третьего апреля тысяча восемьсот девяносто второго года Роза Пикхэтчет в гостиной, на полочке над камином. Надо же было выбрать такое место! — добавила вдруг Хомили удивленно, словно говоря сама с собой.
— О!.. — опять воскликнула Арриэтта.
— Я никогда ни от кого не слышала, никто не счел нужным мне сообщить, почему он вообще туда забрался. Все, что там стоит, говорит твой отец, видно с пола или с ручек бюро, если стать боком и держаться за ключ. Так отец и поступает, если заходит в гостиную.
— Говорили, он полез за пилюлями от печени, — сказал Под.
— Что ты имеешь в виду? — удивленно воскликнула Хомили.
— Пилюлями от печени для Люпи, — устало объяснил Под. — Кто-то пустил слух, — продолжал он, — что на каминной полке в гостиной лежат пилюли от печени…
— Вот как? — задумчиво проговорила Хомили. Я никогда об этом не слышала. Ну и все равно это был глупый и безрассудный поступок, никому не нужный риск. Оттуда не спустишься иначе как по шнуру от колокольчика. Говорят, Роза смахнула с него пыль метелочкой, и он стоял так неподвижно рядом с фарфоровым купидоном, что она ни за что не обратила бы на него внимания, если бы он не чихнул. Она была еще недавно в доме и не знала всех статуэток. Она так завизжала, что мы услышали ее даже здесь, под кухней. После того ее было не заставить вытирать пыль — разве только со столов и стульев.
— Я редко захожу в гостиную, — вставил словечко Под. — Не стоит труда. Там все стоит на своем месте, и если что пропадет, они сразу заметят. Конечно, бывает, остается что-нибудь на столе или на полу возле стула, но только если там были гости, а у них давно уж не бывает гостей… лет десять или двенадцать. Я могу сейчас, не сходя с места, перечислить тебе все, что есть в гостиной, начиная с горки у окна до…