— Между английскими и ирландскими скачками, — продолжал голос, — есть разница, и немалая. Например…
Арриэтте нравился голос тети Софи. Ровный, спокойный, он звучал так же успокаивающе, как часы в холле внизу, и, спускаясь с ковра на узкую полоску дерева возле плинтуса, Арриэтта с интересом услышала, что в Ирландии между полями каменные стенки, а не живая изгородь. Здесь, вдоль плинтуса, Арриэтта могла бежать, а она любила бегать. По ковру не побежишь, в нем тонут ноги, приходится идти медленно. Деревянные доски были гладкие и пахли воском. Арриэтте понравился их запах.
Мебель в классной комнате, куда она наконец добралась, была прикрыта от пыли чехлами. Здесь тоже горел газовый рожок; горелка была привернута, виднелся только синеватый язычок пламени. На полу лежал изрядно вытертый линолеум, на стенах висели вылинявшие ковры. Комната, была полна всякой рухляди. Под столом темнела большая пещера. Арриэтта вошла в нее, ощупью пробралась вперед и наткнулась на пыльную кожаную подушку, раза в полтора выше нее. Арриэтта вновь вышла в полуосвещенную комнату и, подняв глаза, увидела угловой шкафчик с кукольным сервизом, картину над камином и плюшевую портьеру с бомбошками, где мальчик «увидел» ее отца. Повсюду по сторонам вздымались ножки стульев, сиденья стульев заслоняли ей все вокруг. Арриэтта пробралась между ними к двери в детскую и там внезапно увидела в дальнем углу кровать и на ней мальчика. Она увидела его большое лицо (на краю подушки), обращенное к ней, свет рожка, отраженного в его открытых глазах; руку, крепко схватившую угол одеяла и прижавшую его к губам.
Арриэтта остановилась. Немного спустя, заметив, что пальцы его разжались, она тихо промолвила:
— Не бойся… Это я, Арриэтта. Он отпустил одеяло и сказал:
— Арри… что? — голос его звучал сердито.
— … этта, — мягко повторила она. — Ты взял письмо? С минуту он молча смотрел на нее, затем спросил:
— Ты зачем это вползла потихоньку ко мне в комнату?
— Я не вползла. Я вбежала. Ты разве не видел?
Он снова помолчал, пристально глядя на нее широко раскрытыми глазами.
— Когда я принес книгу, — сказал он наконец, — тебя не было.
— Я должна была уйти. Чай уже был готов, и папа позвал меня. Это он понял.
— А-а, — деловито сказал он и больше ее не упрекал.
— Ты взял письмо? — снова спросила она.
— Да, — ответил он. — Мне пришлось два раза туда ходить. Я засунул его в барсучью нору…
Внезапно он откинул одеяло и встал на постели, огромная гора в светлой фланелевой рубашке. Теперь наступил черед Арриэтты испугаться. Не сводя с него глаз, она начала медленно пятиться к двери. Но он на .нее не глядел, он шарил рукой за картиной.