За эти годы Куин потратила совсем немного. Фиона не взяла ни пенни из наследства за то, что она их вырастила, хотя имела на это полное право. Даже расходы на обучение Куин в колледже были полностью покрыты процентами от основной суммы. Так что за прошедшие двадцать пять лет первоначальный капитал увеличился в три раза. На самом деле Куин вложила в разные предприятия около семисот пятидесяти тысяч долларов. Об этом не знал никто, кроме Фионы и поверенного в делах.
– Ты хочешь сказать, что Морин потратила все свои деньги? – спросила племянница, не веря своим ушам.
Фиона вздохнула, положила вышивку на колени и посмотрела в глаза Куин:
– Боюсь, что так. Она никогда в этом не признавалась, но я догадываюсь.
– Но как же так, тетя Фиона! У нее было по меньшей мере пятьсот тысяч долларов, когда они поженились с Робертом. Каким же образом она умудрилась выбросить на ветер столько денег?
Тут Куин вспомнила об огромном доме сестры, «мерседесе», меховом жакете, бриллиантовых серьгах, о дорогой одежде Роберта.
– Это всего лишь предположение, но я знаю, что понадобилась приличная сумма, чтобы открыть агентство. Не думаю, что у Роберта были деньги. – Фиона задумалась. – И, конечно, дом требует больших расходов, и еще у них членство в дорогом местном клубе.
– Знаешь, тетя Фиона, если хочешь, чтобы я почувствовала жалость к Морин, то ты напрасно стараешься. Она сама выбирает, как ей жить. Никто не приставлял ей пистолет к виску и не заставлял сорить деньгами.
Старушка сняла очки и потерла переносицу. В ее голубых глазах появилось новое для Куин выражение.
– Ужасно самодовольное высказывание, Куин. Племянница была уязвлена.
– Очень жаль, что ты так считаешь. – Слезы подступили к ее глазам.
– Куин, дорогая моя девочка, – мягко сказала Фиона. – Я знаю, тебе больно, но не думаешь ли ты, что пришла пора немного смягчиться? Морин заплатила за свои грехи. Ей пришлось нелегко.
Куин не желала слышать о том, как страдала Морин. Она вообще ничего не хотела слышать о сестре. Если та и была несчастна, только по собственной глупости.
– Жизнь вообще нелегкая штука, тетя Фиона. Разве Морин этого еще не поняла?
Пронзительный взгляд тетушки не дрогнул. Куин отвела глаза…
После этого разговора она чувствовала легкие угрызения совести и злилась на себя. Почему она должна чувствовать себя виноватой?
Поэтому, когда в пятницу около часа дня в доме появилась Морин, у Куин не было настроения оказывать ей сердечный прием.
– Привет, Морин, – сухо бросила она, открыв дверь.
– Ты, как всегда, приветлива.
Насмешливо улыбнувшись, Морин впорхнула на кухню, обдав Куин запахом дорогих духов. Сегодня она выглядела потрясающе: длинное, облегающее шерстяное пальто черного цвета, дополненное парой аккуратных кожаных перчаток и сапогами на высоком каблуке.