— Сколько времени? — спросил я, зевая и сладко потягиваясь.
— Полдвенадцатого. Просыпайся, к тебе пришел Леонид. На, возьми, подержи. — Отец протянул мне градусник.
— Ленька пришел? — у меня приятно дрогнуло сердце и перехватило дыхание. Сон сразу улетучился. Я машинально взял из рук отца градусник, быстро поправляя волосы — было как-то неудобно просить у отца зеркало и расческу — получилось бы смешно. Почему я так волнуюсь, почему так смущен после того, что произошло тогда ночью в яблоневом саду, словно мы должны увидеться впервые!
— Леня, заходи! — позвал отец.
Дверь открылась, и в комнату вошел Ленька. На нем была темно — синяя школьная форма с блестящими пуговицами, белая рубашка и галстук, что ему очень шло. Он был аккуратно причесан.
«Какой он красивый, — подумал я, — как я скучал по нему, как долго его не видел!»
— Привет, Женька! — сказал он просто.
— Привет! — ответил я и пожал протянутую мне руку. Какая она сильная и надежная, какой я дурак! Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись, как обычно. Мне сразу стало легко на душе, сразу ушли тревоги, и я вдруг понял, как необычайно счастлив.
Ленька осторожно присел в кресло у моей постели, продолжая держать меня за руку и, не отрываясь, смотреть на меня, словно видел впервые. Как интересно: мы, наверное, совсем одинаково думаем и чувствуем…
— Откуда ты взялся? — спросил я, улыбаясь. — Почему ты пришел? Ты же должен быть в школе, уроки ведь еще не кончились.
— А у нас была сначала торжественная линейка, потом общее собрание в актовом зале, а потом всех отпустили домой, — простодушно объяснил он. — Ну, а я сразу же пошел к тебе. Тебя же не было, знаешь, как я испугался!
Мы снова рассмеялись.
— Как хорошо иметь такого друга: настоящего, проверенного в деле, правда, Женя? — сказал отец весело. — Смотри, Леонид, какое у него счастливое лицо! Надо же, смотри, покраснел! Совсем, как девчонка. Давай — ка сюда градусник! Ну вот, температура уже нормальная. Как ты вообще себя чувствуешь? Уже лучше?
Я лежал расслабленный, веселый, в своей постели, в комнате, залитой осенним солнцем, держал Леньку за руку и чувствовал себя абсолютно счастливым и, как следствие, почти совершенно здоровым. Так я и сказал отцу.
— Ну, вот и прекрасно, все-таки хорошие у Ивана лекарства, дорогие, но хорошие! Так что можешь встать, если хочешь, хватит валяться, — он улыбнулся. — Но из дому пока никуда, минимум неделю. Ты уже достаточно погулял. Вот что, ребята, — он посмотрел на часы, — мне нужно по делам. Оставляю его, Леонид, на твое попечение. Смотри, береги его! — он потрепал меня по волосам, и я блаженно зажмурился. — Знаешь, мне этот мальчишка почему-то дорог!