– Вы оскорбляете власть, гражданка. Это опасно, очень опасно для вас. Помните об этом, особенно если у вас есть дети.
– Кто вы такой? Вы не смеете здесь стоять, это мой дом!
– Я уполномочен Коммуной наложить на него секвестр, как на имущество эмигранта. Вот, у меня есть приказ – приказ мэра Парижа гражданина Петиона и прокурора Коммуны гражданина Манюэля.
Я не знала ни одной из этих фамилий и поэтому сначала немного опешила. Но потом я вспомнила, что в декабре состоялись выборы, на которых место мэра занял Петион, сменив на этом посту Байи.
– Я сойду с ума от вашего вздора! – закричала я. – Вы не можете воспользоваться этим приказом. Это не дом эмигранта. Ведь я здесь, а не за границей, и я всегда была здесь…
– Как ваше имя, гражданка?
– Сюзанна де ла Тремуйль де Тальмон.
Чиновник презрительно хмыкнул, услышав все это, потом заглянул в свои бумаги и засопел носом.
– Я не понимаю, по какому праву вы обременяете нас всякими глупостями. Имя гражданки де Тальмон у нас вообще не значится. А этот дом принадлежит гражданину д'Энену, который является изменником и находится за границей.
Я пришла в ярость.
– Вы что – болван? Гражданин д'Энен умер почти три года назад, умер во Франции. Он не эмигрант. А я его жена, и этот дом принадлежит мне.
Чиновник многозначительно поднял палец.
– Я ничего не понял, мадам. Но скажу вам одно: этот дом опечатан.
– Но по какому же праву? – взмолилась я. – По какому праву, если мой покойный муж не эмигрант?
– Нам об этом ничего не известно. Попробуйте-ка еще доказать все это насчет вашего мужа… Дом опечатан, и если вы будете сопротивляться, вас посадят в тюрьму.
Он сложил свои бумаги, медленно спускаясь с крыльца.
– Я буду жаловаться! – грозно, дрожа от ярости, пообещала я. – Я знаю самого Лафайета.
Чиновник обернулся.
– Это не в компетенции гражданина Лафайета. Обратитесь лучше к прокурору Коммуны. Хотя я бы посоветовал вам помалкивать. Ведь вы «бывшая», как-никак.
Его решительно ничем нельзя было смутить. Имя Лафайета уже ни на кого не производило впечатления. Я обернулась к прислуге и тяжело вздохнула.
– Они нас выгнали просто из постели, – басом сообщил Арсен. – Едва дали собраться. Что же это за революция, которая даже лакеев не щадит?
Я обшарила глазами двор и увидела жалкий, впопыхах собранный скарб служанок и лакеев.
– Мы просто не знаем, что теперь делать, – плача, простонала Дениза. – У нас маленький ребенок. Работы сейчас нигде не найти. Хорошо, что вы вернулись, мадам, вы теперь все устроите.
Арсен обнял ее за плечи.
Я тряхнула головой, пытаясь прийти в себя. Матерь Божья, только бы мне сохранить мужество!