У лавок то и дело вспыхивали скандалы. Который день не было ни мыла, ни сахара; кофе и табак так подскочили в цене, что были по карману разве что нуворишам.
Слышались гневные возгласы:
– Это вина спекулянтов! Банкиров-спекулянтов!
– Их все знают – это Клавьер, Боскари и Шоль!
– Отъявленные мошенники! А метят еще в министерство!
– Давно пора их вздернуть… Мы третий день пьем один кипяток, ни сахара, ни чая не видим.
– А Собрание – куда оно смотрит? Конечно, в их буфете все есть – и сахар, и кофе. Вот если бы они жили хоть с неделю так, как мы…
– Клавьер уже награбил столько, что отгрохал себе дворец в Сен-Жермене, да еще скупает имущество бывших. А Боскари, говорят, приобрел два алмаза величиной с куриное яйцо…
Я протискивалась через толпу с недовольной гримасой на лице. Эти люди еще могут жаловаться на отсутствие колониальных товаров! По мне, так я бы обходилась без сахара, если бы мне за это пообещали вернуть мой дом…
– Граждане! – перекрикивал всех худой юноша, всем своим видом похожий на якобинца. – Граждане, я не парижанин, я из Блеранкура. Но даже там все честные патриоты придумали, как проучить спекулянтов.
Молодость и редкая, необыкновенная красота юноши привлекли всеобщее внимание. Стройный, хорошо сложенный, он даже смахивал на аристократа. На чистый высокий лоб падали темно-русые кудри, огромные глаза излучали поистине зодиакальное сияние. Таких красивых мужчин я еще никогда не видела. Хотя нет… в его внешности было что-то мне знакомое… Что именно? Может быть, эта холодность, просвечивающая через невыразимо прекрасную оболочку?
– Ах, какой хорошенький! – взвизгнули в толпе девицы.
На юношу посматривали восхищенно и вместе с тем с опаской – уж слишком безупречен был его изящный костюм из верблюжьей шерсти, плащ и с шиком повязанный модный галстук.
– Я из Блеранкура, я Антуан Сен-Жюст… У нас в провинции якобинцы отказались от колониальных товаров. Они дали слово не употреблять ни сахара, ни кофе, обходиться даже без сигар, пока на них не упадут цены…
В толпе раздался взрыв хохота.
– Да он просто болван!
– Вот идиот-то, граждане!
– Катись отсюда, пока цел!
Я стала пробираться дальше. Уличные скандалы меня не трогали. И все же я вспомнила это имя – Сен-Жюст. Это ведь тот самый юноша, которого я встречала в кабинете отца лет пять назад. Тогда он украл столовое серебро, теперь стал якобинцем.
Пока я добрела до нужного места, было уже три часа пополудни. Еще немного – и начнет смеркаться. Воздух становился все холоднее. С приближением вечера лужи понемногу замерзали, начинался мокрый снегопад.