Дни гнева, дни любви (Гедеон) - страница 9

Ни слова из того, что я думала, я не произнесла вслух. Будет лучше, если он ничего обо мне не узнает. Я не думала, что наш брак продлится долго, но все-таки надеялась растянуть его еще месяца на три-четыре, до тех пор, пока моя роль в Тюильри не будет раскрыта. Тогда-то он будет просто вынужден оставить меня, а пока… пока мне было очень выгодно жить под прикрытием имени мадам де Колонн, жены левого в Собрании. Он вдруг произнес, прервав мои мысли:

– Вы же знаете, что я не меньше вашего любил Луи Франсуа. Он мне был так же дорог, как и вам.

– И именно поэтому вы даже в день его похорон пошли в Собрание! – охрипшим голосом, озлобленно выкрикнула я.

Вскочив на ноги, я некоторое время не могла произнести ни слова от возмущения.

– Молчите уж лучше о ребенке, вы, лицемер! Вы никогда не любили его! Вы все лгали, притворялись! Вам никогда не был нужен Луи Франсуа! Да я вообще не знаю, кто вам нужен, вы никого не умеете любить по-настоящему. Всех и все вам заменяет Собрание, это с ним вы обвенчались, а не со мной. Если бы в тот день… день похорон моего мальчика, вы сделали бы хоть один шаг навстречу… если бы я разглядела в вас хоть искорку настоящего сочувствия… о, как я ждала этого! А вместо этого вы отправились в Собрание. Тогда я наконец поняла, что мы слишком разные люди. И теперь я не хочу, слышите, не хочу, чтобы вы меня понимали!

Со мной едва не случилось истерики. Я вся дрожала от возбуждения. Франсуа попытался усадить меня в кресло, но я вырвалась.

– Да, мы разные люди, – упрямо повторила я. – Оставьте меня в покое. Я буду делать то, что хочу. Не донимайте меня своими разговорами. И не ворошите память о Луи Франсуа. Мне это больнее, чем вы думаете.

Он молчал и, к моему удивлению, не раздражался, слыша такое. Я тоже замолчала, чувствуя, что только все усугубляю. Мне надо сдерживаться. Хотя бы ради Марии Антуанетты. Используя свое положение жены Франсуа, я была вхожа в узкие компании супруг других депутатов, да и среди друзей адмирала пользовалась доверием. Бракоразводный процесс лишь смешает карты. Надо потерпеть… Не так уж долго осталось. И не следует каждый божий день скандалить с Франсуа.

Но и мириться я тоже была не в силах – такое лицемерие было не по мне. Я молча встала и направилась к двери. Обернувшись у самого порога, я увидела, что он все так же сидит, опустив голову. Свет лампы падал на его лицо – оно было каменное… Боже, как я ненавидела это выражение его лица!

– Сударь, – окликнула я его весьма холодно. – Сударь, если вам угодно знать, через неделю я уезжаю в Бретань.