Бульвар Осман не короче берлинской Унтер-ден-Линден, хотя и не так прям. Он тянется, слегка изогнутый, от рю де Фобург, пересекая улицу Курсель и площадь св. Августина, до слияния с бульваром Монтен. Галерея, Гранд Опера, памятник Лафайету… Бергер оглядывается в заднее окошечко. Черный ДКВ следует за его «хорьхом», как на буксире. Капитан Шустер со своей аппаратурой должен обосноваться квартала за два до «Эпок» и взять под контроль эфир. Не исключено, что Леруа сумеет выкинуть какой-нибудь фокус с рацией и подать аварийный сигнал. Шустер обязан во что бы то ни стало заглушить его, используя всю мощь передатчика.
Все предусмотрено. Все до мелочей!
Бергер кладет руку на плечо водителя. Слегка прижимает его.
— Здесь.
Сотня шагов отделяет его от подъезда, и он проделывает их не торопясь, стараясь не ступить в грязные лужи на тротуаре. Носки его лакированных туфель идеально чисты, даже влажный воздух не замутил их. Постукивая тростью по серым мраморным ступеням, Бергер поднимается на четвертый этаж. Стеклянная дверь конторы и золотые буквы на ней: «Эпок». Заранее сняв шляпу, Бергер нажимает начищенную бронзовую ручку и входит.
Приемная почти пуста.
— Мадам?
Жаклин смотрит на него с вопросительной полуулыбкой.
— Я из Швейцарии, мадам…
— Мадемуазель, — поправляет Жаклин.
— Ах, так… Тысяча извинений, ну конечно же… Месье Легран?..
— Он вам назначил?
— Я звонил вчера.
— Ваше имя?
— Я не, назвался… Луи Реске, строительные материалы…
Жаклин морщит носик, вспоминая.
— Так это были вы? Такое правильное произношение, сразу чувствуется иностранец… Боюсь, что огорчу вас, господин Реске, — месье Легран принимает только тех, кто записан. Кроме того, в час к нему прибудут представители авиации, они предупредили заранее… Может быть, вечером? Или завтра?
Единственный посетитель — слепой, — прислушиваясь к разговору, дымит сигаретой. Он молод, широкоплеч и очень плохо одет. Бергер никак не рассчитывал обнаружить в приемной такого оборванца. Не может быть, чтобы связные компрометировали Леграна своим видом. Но кто он тогда?
А Люсьен, помогающий Жаклин коротать одиночество и затащенный ею чуть не насильно, вслушивается в едва заметный немецкий акцент говорящего и с неудовольствием думает о странных знакомствах Жака-Анри. С одной стороны, Легран — превосходный парень, с которым можно быть откровенным; с другой — ведет дела — и небезвыгодные! — с нацистами. Как его понимать? Жаклин в восторге от него, говорит, что он настоящий патриот. Но она в «Эпок» без году неделю, сменила Жюля, расплевавшегося, по всей видимости, с Леграном именно из-за этих проклятых связей с бошами… Жаклин хорошая девушка; будь у Люсьена глаза, он постарался бы понравиться ей. Мужчина в его возрасте не должен жить без подруги… Добрый разговор сближает людей, и Люсьен уверен, что у них с Жаклин есть немало общего. Оба из бедных семей и досыта хлебнули горечи и войны…