– Ну, по праздникам... – Крестьянин заколебался, не зная, что сказать.
– Так, похоже, мне придется решать, как разделить овец между двумя пьяницами, – усмехнулся Болдуин.
По залу эхом прокатилась волна смеха.
– Но, мой господин... – Проситель поднялся. – Как же...
– Молчи, – предупредил его герцог. – Закону следует повиноваться. И следовательно, стадо должно быть передано старшему из братьев. – Разве это не правильно? Однако ж нужно принять во внимание и то, что если овцы пропадут, нам от этого не будет никакого проку. Мне представляется, что есть только один вариант. – Он развел руками. – Я – старший и по праву первородства...
– Вы, мой господин? – ахнул крестьянин.
– Да. – Болдуин широко улыбнулся. – Первый из всех первородных. Разве не так, управляющий?
– Так, сеньор.
Управляющий поклонился.
– Следовательно, закон будет соблюден во всех отношениях, если стадо перейдет ко мне, – объявил Болдуин.
Ошарашенный крестьянин растерянно огляделся, надеясь найти поддержку.
– По праву первородства беру овец себе, – вынес решение герцог.
– Но, мой господин, овцы единственное, что у нас есть.
Я едва не задохнулся от злости. Прыгнуть на Болдуина, вонзить ему в горло нож. Этот человек, отнявший у меня все, теперь с такой же легкостью и безразличием обирал несчастного бедняка. Но приходилось сдерживаться. Я пришел сюда ради Софи, а не ради мести.
Подошедший оруженосец наклонился к герцогу.
– Ваши соколы ждут, мой господин.
– Хорошо. Что у нас еще сегодня? Никаких дел? – вопросил Болдуин, тоном давая понять, что ответ может быть только "нет".
Я нервно сглотнул. Вот он, мой шанс. Разве не за тем я пришел?
– У меня есть дело, мой господин.
– Дело касается ваших западных земель, – перекрывая гул возбужденных голосов, прокричал я.
– Кто это говорит? – спросил Болдуин, явно недовольный таким вмешательством.
– Рыцарь, ваша светлость, – ответил я, пробиваясь вперед. – Я с отрядом совершил вылазку и разграбил и сжег все деревни ваших врагов на западе.
Болдуин поднялся и повернулся к сенешалю.
– Но у нас нет никаких врагов на западе...
Я выступил из толпы.
– Простите, мой господин, но теперь они есть.
По огромному залу медленно, нерешительно прокатился смех. Он стал громче, когда шутку поняли.
– Это шут, – услышал я чей-то голос. – Представление.
Болдуин недовольно поморщился и шагнул ко мне. От его пронзительного ледяного взгляда у меня похолодело в груди.
– Кто ты, шут? Кто позволил тебе говорить?
– Меня зовут Хью. Из Боре. – Я поклонился. – Учился у Норберта, знаменитого в тамошних местах шута. Мне стало известно, что при вашем дворе давно не слышно смеха.