— Дуры бабы, бегут, как скаженные!
— Народ где? Люди? — подступила мать к рыболову.
— Народ? — задумался старик. — Кого убили, кого угнали, кто в лес ушёл.
— Шумайские есть? — спросила тётя Паша.
— Были. Деревню-то он сжёг, а люди успели отойти и скот увели. Ну, партизаны оказались поблизости… Сняли с убитого офицера сумку, а в ней приказ: Шумаи сжечь, людей расстрелять, скот — в Германию.
— А из Гусина кто-нибудь?.. — осведомилась мать.
— Кто именно? — Старик глянул строго и пристально.
Мать назвала семью наших родственников.
— Убитые. К хозяйке сын раненый пришёл из отряда, а тут — германец. Повесили перед домом на берёзе. На груди фанера, написано: «Партизан». А отца, матушку и сестру заперли в доме, дом подожгли.
Мать и тётя Паша закрыли лица руками, заголосили. Тоненько заплакал Серёга.
— Это дядю Лёню повесили? — шагнул я к старику.
— Повесили, полуживого, забинтованного…
Я забежал за ель, упал в траву. Дядя Лёня был братом моей матери. Он не раз приходил к нам в гости, звал отца на гусиную охоту на озёра. И мы бывали в гостях в Гусине, ходили в бор за морошкой…
— Хватит, бабы, реветь, — долетел голос старика. — Табачку у вас нет ли?
— Нет… — сердито ответила тётя Паша. — Ничего у нас нет. Веди к людям.
Старик быстро установил вентерь и повёл нас в глубину леса.
— Вышел и мой табак. Заячьи «орехи» курю… Травой всё же пахнет.
За моховым болотом была еловая грива. Под ёлками стояли шалаши, кто-то уже успел вырыть землянку в береговом откосе. Возле одного из шалашей стоял Саша Тимофеев с матерью. Навстречу нам бросилась Матрёна Огурцова:
— Нашлись, пропащие души! А наши все тут!
— В лесу жить не диво, — заметил старик. — Домов, как у зайца холмов.
Тимофеевы позвали нашу семью в свой шалаш. В нём было полутемно, постлан сухой мох, пахло какими-то травами.
— Устроились, — сказала хозяйка весело. — С пяти деревень народ собрался…
Обессиленный, Серёга прилёг на мох, клюнул носом и уснул. Я тоже, едва голова коснулась мшистой постели, провалился в тёплую тьму…
Сквозь сон услышал бодрый голос старика:
— Поехали, а снарядом бух в эшелон!
Приснилось наше озеро. Я сидел на берегу и смотрел в воду. В воде стояли дома, паслись овцы и коровы. Но вместо ястребов над стадом кружили неповоротливые лини…
Очнулся от грохота. С трудом понял: рядом — гроза. В шалаше было сыро и душно.
Мать, присев возле выхода, проворчала:
— Дед, старый, грозу накликал. «Снаряд бух в эшелон. Девку бух в сани…» Вот тебе и бухает!
Гроза не испугала. Мы видели вещи пострашнее…
— Мам, — спросил вдруг Серёга, — а куда делась наша деревня?