За неделю до процесса газеты, радио– и телепередачи вновь пестрели сообщениями о «сексуальном синдроме пациента и психотерапевта». Дядюшка Силки, должно быть, кое-что увидел там, в Луизиане, потому что прислал мне на счастье свою любимую бейсбольную перчатку. Я перестала читать газеты и смотреть телевизор, но даже в супермаркете люди перешептывались и указывали на меня пальцами. Процесс планировали показать по юридическому каналу.
Мама настояла на том, чтобы побыть со мной во время процесса. Когда я рассказала об этом Умберто, он сказал:
– Кажется, в прошлый раз, когда к тебе приезжала твоя мама, из-за Франка обострилась ее астма.
– Да. Мне придется поселить его в конуре.
– Может, я возьму его к себе, пока она будет здесь?
Я была тронута его предложением, и, хотя мне не хотелось одалживаться, я согласилась. Ведь в противном случае Франку пришлось бы жить в конуре четыре или пять недель.
Вечером, когда приехала мама, мы с Умберто ужинали в «Парадизе». Мы с ним встретились впервые после долгого перерыва. Он взял меня за руки и сказал:
– Ты действительно чудесно выглядишь, Сара. – Мама просияла.
За ужином Умберто и мама старались всячески угодить друг другу, словно только что познакомились. Он подливал ей вино, обсуждал меню, устроил все так, чтобы нам не мешали. Поздно вечером, когда мы заехали за Франком, он сказал:
– Кажется, я никогда не видел такого ковра. Я рассмеялась и рассказала ему всю историю. Перед уходом Умберто быстро поцеловал меня в губы и сказал:
– Я буду постоянно думать о тебе.
Франк послушно последовал за ним. Я закрыла дверь и опять ощутила страх перед тем, что ожидало меня завтра.
Еще во время предварительного рассмотрения дела я каждое утро приезжала в контору Андербрука, чтобы вместе с ним ехать в суд. Вечером мы возвращались в его контору, чтобы обсудить, как прошел день, и подготовиться к следующему. Иногда я только к полуночи возвращалась домой.
Самым ответственным моментом подготовительного этапа был выбор состава присяжных. Андербрук попытался отвести тех присяжных, которые плохо разбирались в психотерапии, а Атуотер попыталась отвести тех, кто в ней разбирался. В результате были устранены те, кто имел какое-то отношение к психотерапии.