— Вита меня зовут, да вы меня не знаете, — представилась она городским своим именем. — А пришла я к Мирославу Иванычу за защитой. Друг мой в беду попал, тоже напраслину на него возвели. Я его из тюрьмы вызволила, сюда привела, думала защиту найду, а Мирослав Иваныч его в амбар под замок! Из одной тюрьмы да другую, — всхлипнула Вера.
— Ишь ты… То-то ты в мужицком платье. Из самой львовской тюрьмы, говоришь, выкрала?
— Да, оттуда, — кивнула Вера.
— И не забоялась?
— Нет.
— Так как же ты? А охрана?
— Ну, одного подкупила. Отдала все свои кольца, серьги, все что было.
— И не жалко?
— Нет, люблю я его, — просто ответила она. — А за любовь все отдашь.
— Ишь ты.
Женщинам явно понравилась и история про любовь, и то, что городская фифа так просто с ними говорила, поделилась горем своим.
— Так я гляжу, бабоньки, у вас тут тоже беда? — осторожно спросила Вера.
— Да вот, отца Пелагеи погубить хотят. Наговорили. будто он убивец: Марью убил. Ты как раз в хате Марьи, покойницы, сидишь, знаешь? Нет? Ну, это ничего. И Ок-санку, совсем девчонку тоже, мол, дед Шмаков убил. Снасильничал и убил. Ей шестнадцать, а ему уж. Бог весть сколько. И поверили люди! — жарко говорила Ва-сена, которая давеча вместе с толпой требовала зарубить несчастного Шмакова.
— Нужно в город идти за правдой! — твердо сказала Вера.
— Зачем идти-то? Чать, лошадь есть! — заявила Пела-гея.
— Ну, значит, ехать. Еще и лучше — быстрее будет!
— Так кому ехать-то? И куда?
— Отцу вашему. Пусть прямо в НКВД едет, я адрес скажу, пусть все там расскажет, как есть.
— Так он так и собирался сделать, — завыла Пела-гея. — И что вышло? Под замком сидит. Не сегодня-завтра на куски порвут!
— Так потому ему и нужно за правдой ехать! Это здесь ваш Мирослав Иваныч царь и бог, а в городе он кто? Да его, может, самого разыскивают? Уж Анджея точно ищут! Я его портрет в милиции видела!
Если Вера и лгала, то чуть-чуть, чтобы не посвящать женщин в сложные перипетии своей и чужих судеб. Женщины слушали внимательно, и она поддала жару:
— А если мы, Пелагея, отца вашего выпустим? Мирослав Иваныч уедет ночью, так ведь? И Анджей тоже?
— И тот, что с гор приехал, он тоже с ними собирался! — вставила Васена.
— Ну вот! Считайте, что никого не останется!
— Дак он же двоих мужиков охранять деда поставил!
— Так они же пьяные, вы сами говорили!
— Ну… проснутся. Самогон не сон-трава, поди!
— А если им чего подсыпать? Траву эту сонную в самогон? Неужто бабам с мужиками хитростью да умом не справиться?
— Ох, девонька, страшно. — призналась Пелагея.
— А отца на растерзание отдавать не страшно? Вот что, проводите меня до амбара, я с ними сама поговорю.