— Добрый вечер, фрейлейн, — учтиво, но весьма сдержанно ответил он.
— Извините, что побеспокоила, — она вспыхнула, решив, что пришлась некстати, — но я видела вас утром в нашей гостинице… Я заблудилась! Каталась, каталась, перебиралась со склона на склон и… вот. Не подскажете, как мне вернуться назад?
— Разумеется.
Используя лыжную палку в качестве карандаша, он начертил на снегу путь к гостинице.
— Спасибо! — снова улыбнулась девушка. Матово-белые зубы чуть блеснули ровным жемчужным
рядом.
— Вы приехали сегодня утром? — спросил Курт.
— Да! Представьте, сегодня утром в Вене шел дождь! А здесь такая рождественская сказка! Настоящая зима!
Он рассмотрел ее как следует. Стройная, с великолепной осанкой, тонкими чертами лица, большими светло-карими глазами и коротко подстриженными вьющимися каштановыми волосами.
— Вы надолго? — скупо улыбнулся он в ответ.
— Нет, неделя, не больше. Каникулы, — объяснила она и тряхнула каштановой гривкой. — А вы инструктор? Учите кататься на лыжах?
— Да, — кивнул Курт.
— Я видела вас днем на западном склоне. Вы очень красиво спускались. И дети вьются вокруг вас как мотыльки.
— Да. И мне редко удается побыть одному.
Она ужасно смутилась, покраснела до корней волос и быстро проговорила:
— Спасибо за помощь. Извините, что помешала.
— Что вы! Ничуть. Хотите, спустимся вместе? — галантно предложил он.
— Нет, нет, благодарю. Тем более, что с непривычки устала. Еще раз спасибо и извините.
Он смотрел ей вслед. Она плохо стояла на лыжах. Следовало бы проводить. Но. еще не время.
Вера остановилась возле отеля, стараясь отогнать неприятное впечатление от встречи на горе. «Мужлан, деревенщина! — подумала она об инструкторе и тряхнула головой. — Забудь!» — приказала она себе и переступила порог.
Обеденный зал маленького отеля встретил ее яркими лампами, венками из сосновых ветвей и остролиста, дразнящим запахом выпечки. Она осмотрелась. В ярком свете ламп зал выглядел иначе, нежели в утреннем полумраке. Она рассмотрела забранные в дубовые панели стены, увешанные литографиями, кожаные кресла, массивную мебель красного дерева. Поражала удивительная, ослепительная, почти осязаемая чистота.
Хозяйка отеля, фрау Фигельман, шла навстречу с огромной хрустальной чашей для пунша. Ее широкое, раскрасневшееся лицо, мгновением раньше такое сосредоточенное, раскрылось в улыбке, как только она увидела
Веру.
— Добрый вечер, фрейлейн! Как покатались? — она установила чашу на ближайшем столе, с удовольствием разглядывая девушку.
— Спасибо, отлично!
— Хочу спросить, если позволите, — немного замялась фрау Фигельман. — Вы русская? У вас русское имя.