Вот и все. После еды становится жарко и смертельно хочется лечь и уснуть. Но уже нужно одеваться на работу. И мы встаем, натягиваем на изъеденные голодом тела оборванные телогрейки, служившие ночью одеялом, подвязываем подошвы к изодранным буркам из стеганой ваты, которые лежали ночью в изголовье.
Двери распахиваются, столб ледяного воздуха, словно живое существо, входит в помещение барака. А там, за колючей проволокой внутреннего двора — конвоиры со злобно лающими собаками.
ИЮЛЬ 1945, Дубровицы
Грузовик был оставлен в пяти километрах от деревни, в лесу, в овраге, недалеко от дороги, ведущей в горы. Рудольф тщательно закидал его ветками и пошел к деревне, огибая встречавшиеся на пути болота. На темно-зеленых кочках яркими оранжевыми горошинами сидела морошка. Ее в этом году была пропасть, бабы чуть не каждый день ходили в лес. На подступах к нему, на открытых полянах заалела из-под узорчатых листочков земляника, и ее тоже собирали, любовно и неутомимо.
Он шел к деревне, думая о том, что вот еще одна операция успешно завершилась, что его личный счет пополнился еще на некоторое количество денежных знаков. И, как обещал майор, скоро они выберутся из этой дыры. Еще одна акция, крупная акция — и все. И, может быть, скоро он вернется домой. Заслужил. Имеет право. Только бы им везло так же, как до сих пор. Его талисман хранил его, и он верил, что будет хранить и впредь.
Рудольф непроизвольно поднес руку к горлу — оно все еще болело после схватки на складе. Он поднес руку. и замер. Цепочки на шее не было! Он мгновенно вспотел, шаря по телу. Нет, ее не было. Не было, следовательно, и медальона. Он опрометью вернулся к грузовику, разметал ветви, обшарил кабину, потом кузов, где была спрятана военная форма — медальон пропал. Этого не должно было быть! Это было ужасно! С того момента, когда они покинули склад, и до минуты, когда он съехал в этот овраг, из машины он не вылезал. В диверсионном лагере они пробыли не более пятнадцати минут, пока разгружалась машина. Получалось, что он оставил амулет там, на складе, пока боролся с русским. Его талисман остался в ручищах русского борова!
Рудольф почти бегом преодолел километры, отделявшие его от деревни, и ринулся прямо в сельсовет. К счастью, майор был один, и Рудольф, перейдя от волнения на немецкий, выпалил:
— Кажется, я оставил на складе свой медальон!
— Тот, с рунами?
— Да!
— Черт! Как тебя угораздило? Ладно… Будем надеяться, они не разберутся в знаках.
— Вы не понимаете, господин майор! Человек, который сделал для меня эту вещь, предупреждал, что если я потеряю ее, меня ждут несчастья! Я должен вернуться туда. Я должен найти медальон!