Гордеев ждал недолго: Турецкого привели спустя минуты четыре. Вид у него оказался довольно независимый (из кармана пиджака торчала газета), у немолодого охранника — напротив, довольно смущенный, видно, знал, с кем имеет дело. Впрочем, как только охранник вышел, заперев за собой дверь, физиономия Турецкого приняла другое выражение, точнее, там была целая гамма: смущение, досада, раздражение, нетерпение и еще бог знает что. Они молча пожали друг другу руки, после чего Турецкий широким жестом хозяина предложил садиться.
— Что скажешь, Юра?
— А что тут говорить? — хмуро сказал Гордеев. — Жизнь коротка, как минет на Тверской.
— Жестко, — отметил Турецкий. — И боюсь, что очень точно.
— Это не я придумал, это «Свинцовый туман».
— Еще жестче, — не то одобрил, не то осудил Турецкий. Он бросил косой взгляд в зарешеченное окно. На улице действительно не видно ни зги.
— Да нет же, Александр Борисович, — с досадой объяснил адвокат. — «Свинцовый туман» — это рок-группа такая, и это они спели: жизнь коротка, как… это самое на Тверской.
— А, — без особого интереса сказал Турецкий. — Ну и фиг с ними. Лучше скажи, как мои-то дела? Как говорит Славка Грязнов, я — суворовский солдат и хочу знать свой маневр.
— Ваш маневр, Александр Борисович, сидеть тихо до моей команды.
Гордеев решил, что лучше пока не выставлять напоказ своих дружеских отношений с Турецким, и поэтому заговорил на «вы».
Турецкий внимательно посмотрел на адвоката, оценил сказанное и кивнул. Но все же поинтересовался:
— А как это я могу сидеть тут громко, а?
— Камера, кажется, одиночная? — вопросом на вопрос ответил Гордеев. — Теплая, сухая. Никто ведь не трогает. Жена не достает. Телевизор есть, спортивный канал ловит. Газеты приносят. Я вам удивляюсь, Александр Борисович, наверно, даже члены ГКЧП хуже сидели. Не говоря уж про воров в законе. А вам… чего еще желать-то?
— Члены ГКЧП были виновны, понимаешь?! Не говоря уж про воров в законе. А ты что, издеваешься? — тихо спросил Турецкий.
— Ну есть немножко, — не отказался Гордеев. — Надо же как-то разряжаться…
Наверное, с минуту они молча смотрели друг на друга.
— Не за мой счет, — попросил Турецкий.
— Ладно. Значит, так. Здесь все, что мне удалось собрать. — Гордеев протянул своему подопечному жиденькую папочку.
Турецкий бегло пролистал. Пара газетных вырезок, показания бармена ночного заведения, официанток, еще двух каких-то свидетелей.
— Не густо.
— Да уж.
— Каковы мои позиции?
— Довольно устойчивые, я думаю, — поскреб затылок Гордеев. — Скандал ведь никому не нужен.
— Кроме того, кто все это устроил, — напомнил Турецкий. — Скандал уже есть.