Но за бокалом вина в тихом ресторанчике на Маросейке Катя вдруг заговорила. И Цыганков отвез Катю к себе домой. Вызвал знакомого врача, который смог дать конфиденциальную консультацию, после чего уехал, оставив рядом с Катей сиделку — немолодую и неболтливую, несмотря на возраст, соседку.
Найти Владика оказалось совсем не трудно. Нина оказалась довольно разговорчива и всего лишь за купюру с портретом президента Гранта подробно рассказала Цыганкову, где можно отыскать этого типа.
Гладенький, ухоженный сутенер сидел в кофейне на Кузнецком Мосту (ведь под самым носом у ФСБ, сукин сын, бизнес делает!) и обрабатывал очередную жертву, которая еще не понимала, во что вляпалась.
Цыганков присел за соседний столик и заказал каркадэ — красный чай. Народу в будний день в кофейне было мало, и подслушать разговор оказалось несложно.
— Понимаете, Ирочка, помочь вам с хорошей работой я сразу не смогу, — проникновенно вещал Владик, — но зато пока устрою вас на курсы с практикой, а потом и с работой что-нибудь придумаем.
— Да-да, конечно!
Цыганков со вздохом допил свою чашку и пересел за столик Владика.
— Девушка, уйдите отсюда, пока возможно. Этот человек — сутенер и ничем, кроме неприятностей, он вам помочь не сможет.
Девушка испуганно взглянула на Цыганкова, перевела взгляд на багрового Владика, неловко выбирающегося из-за стола и, подхватив сумочку, убежала.
— Сядь.
За много лет Цыганков имел возможность убедиться, что его тихий и спокойный, но от этого не менее властный голос заставляет людей подчиняться.
Владик плюхнулся на стул:
— Да как ты… смеешь?! Я не знаю, кто ты такой, но боюсь, что тебе придется следовать моим правилам! Послушай меня, ты! — Распаляя сам себя, сутенер опять начал подниматься со стула, но тихое замечание заставило его вернуться на место.
— Нет, слушай теперь ты, сволочь. Я пришел поговорить насчет Кати Столбовой. Помнишь такую? — Цыганков поднял тяжелый испытующий взгляд на Владика. — Ведь наверняка помнишь?
— Тебе она не достанется!
Цыганков молча смотрел Владику в глаза, а носком ботинка под столом ударил его точно в голень.
Глаза у Владика округлились от боли, и даже слезы выступили.
Надо же, подумал Цыганков, плачущий сутенер. Жаль, что нет фотоаппарата.
— Тебя не касается, достанется она мне или нет. Важно то, что больше она на тебя работать не будет. И будь так добр, верни мне ее паспорт.
— Это еще почему? С чего это я вдруг должен возвращать тебе паспорт? — Визгливый тон сутенера начинал раздражать Цыганкова. — И какой паспорт? Откуда у меня ее паспорт?
Цыганков вздохнул и снова ударил Владика по голени, только теперь в другую ногу.