Гордеев по-прежнему все фиксировал.
— Но алкоголь вам туда не добавляли?
— По моей просьбе — нет.
Гордеев выпрямился и посмотрел своему давнему товарищу в глаза. Турецкий спокойно выдержал этот взгляд.
— Александр Борисович, дорогой, но позвольте, что же в таком случае вы вообще там делали — в ночном клубе? Если с девушкой этой вы не знакомились и алкоголь не употребляли, каким ветром вас туда занесло?
— Ты не знаешь, чем занимаются люди в ночных клубах? — удивился Турецкий.
— Видимо, нет.
— Развлекаются, — пожал плечами Турецкий, — получают удовольствие от жизни.
— Александр Борисович! — взвыл Гордеев. — Хочу напомнить, что я — ваш адвокат, а не следователь.
— Помню.
— Так почему же все приходится клещами тянуть?!
— Ну ладно, ладно, не ной, — снизошел Турецкий. — У меня там была деловая встреча.
— Слава богу. — «Паркер» ожил в пальцах Гордеева. — С кем?
Турецкий — ни дать ни взять опытный зэк — сцепив руки на колене, разглядывал потолок.
— Так с кем же?
— Увы, не могу сказать.
«Паркер» безжизненно повис.
— Начинается, — вздохнул Гордеев. — В смысле, продолжается.
Турецкий тоже вздохнул и закурил сигарету. После пары затяжек сказал:
— Я тебя понимаю, Юра, но я должен выполнять условия договора.
— А я бы на вашем месте, Александр Борисович, сейчас о другом беспокоился.
Турецкий развел руками, и Гордеев понял, что решения своего он не изменит.
Не раз и не два, оказываясь в щекотливых ситуациях, приходилось Гордееву жалеть, что из прокуратуры он подался прямиком по другую сторону баррикад — в адвокатуру, даже нет, не то чтобы сожалеть, а скорее, заново, с позиции прожитого, переоценивать сделанный шаг. И вот сейчас был как раз такой момент: ему хотелось помотать головой и проснуться наконец, убедившись в том, что все происходящее — нелепый, дурной сон. Но каково же тогда Турецкому — его другу и в недалеком прошлом наставнику? Гордеев заставил себя собраться, он распустил слегка узел галстука, сделал глубокий вдох, задержал дыхание на пять секунд и сказал:
— Ладно. Это был ваш информатор?
— Пожалуй, можно так сказать.
— Сколько времени вы были в ночном клубе?
— Я лично — час двадцать — час тридцать.
— Сколько времени вы общались со своим человеком?
— Дай подумать. Я приехал приблизительно без четверти одиннадцать.
— Согласно показаниям охранников на автостоянке в двадцать два сорок три, — уточнил Гордеев.
— Ну вот, видишь… Значит, прождал его минут сорок. Потом еще минут двадцать мы общались. — Турецкий почесал затылок — И через полчаса я уехал.
— Сходится, — кивнул Гордеев. — По всем косвенным данным вы провели в «Распутине» около полутора часов.