Потом, когда он слезал с нее, она судорожно вцепилась в его плечи и шептала: «Только ты». Но он безжалостно развел ее руки, поцеловал в мокрую грудь и, подхватив одежду, вышел из комнаты. Почти сразу вошел тот, что сидел за рулем. Худенький и бритый под ноль. Настоящий уголовник, как решила Светлана. Он уже успел раздеться, то есть подготовиться, чтобы не терять зря время. Смотря на его тощую, но жилистую фигуру, Светлана едва не заплакала: ну почему это случилось именно с ней? Неужели и с этим ей придется «расслабляться»?! Она вдруг ощутила жгучее отвращение. И еще — желание этого бритоголового задушить.
Ухмыляясь и скалясь, он полез на нее, грубо тиская за грудь и бедра. Светлана отвернула голову, но он схватил ее за щеки и повернул к себе.
— В глаза смотри! Я так люблю.
Она вскрикнула, и когда тощий забился на ней, в дверь позвонили, настойчиво и длинно. Кто-то пошел открывать. А в следующий момент раздался такой грохот, что тощий буквально свалился с нее и громко выругался.
Ворвавшиеся в комнату милиционеры так и нашли его — полусидящим на кровати, со злыми глазами, рядом с зареванной молодой женщиной.
Угостив мытищинских мужичков, промышлявших на вокзале дешевой водкой, Петр Афанасьевич узнал все, что хотел. А именно: Зонтик крутился и в Мытищах, приторговывая наркотой. В Москве он занимался тем же. Прикрытие бомжа или нищего было более чем удачно. А клиентуры хватало.
Петр Афанасьевич выследил Зонтика без особого труда — тот, как обычно, явился в свою вотчину в сопровождении проститутки, такой же дешевой, как и водка, которой Егоров угощал местных. Стараясь не попадаться ему на глаза, Петр Афанасьевич терпеливо выжидал удобный момент для свершения справедливого суда. Ничего не подозревающий Зонтик вел обычный образ жизни: с кем-то шептался, общался с нищими и бомжами, попивал водочку и пиво. Проститутке щедро доставалось с его барской руки, и к концу дня они прилично накачались.
Когда «сладкая парочка» направилась в ближайшее уединенное темное место, Петр Афанасьевич осторожно двинулся за ними. Плохо, конечно, что Зонтик был не один, но другого случая могло и не представиться. Нужно было еще успеть на последнюю электричку, идущую в Москву.
Петр Афанасьевич пощупал спрятанный в сумке нож. Потом не спеша надел на правую руку перчатку. Что ж: сейчас или никогда.
Он обогнул угол гаража, за который завернули «влюбленные». Тенью скользнул вдоль металлической стены. Большой кухонный нож перекочевал в его руку.
Зонтик стоял спиной к нему и сладко «охал». Его подруга стояла перед ним на коленях, припав лицом к низу живота. Увлеченные своим делом, они не заметили приблизившегося к ним полненького и низкорослого бомжика.