— Ну, прощай…
— Может быть, до свидания?
— Не думаю, вряд ли. — И осторожно, чтобы не испачкать помадой, притронулась губами к его щеке. — Мне было очень хорошо с тобой.
— Да-а… Ну, лети!
— Как бабочка? — неожиданно усмехнулась она.
А он вспомнил.
Вчерашней ночью, утомленные и мокрые от пота, они выбрались вдвоем в ванную. Юрий включил душ на всю мощь. Забрались вместе, задернули занавески. И тут он снова не удержался — подхватил женщину под коленки и припечатал ее к кафельной стене, а Галочка обхватила его руками и ногами, распласталась спиной среди струящихся потоков… а локти ее и бедра, часто подрагивая, делали ее чем-то похожей на бабочку, которую безжалостный энтомолог методично приспосабливал к своей коллекции. Хотя нет, настоящий энтомолог, пожалуй, не стал бы так долго терзать роскошную махаоншу, это все-таки гнусная прерогатива собирателя из любителей. Да и в самом деле, ну какой там профи из Гордеева? Действительно, способный любитель, и не больше.
А позже он спросил женщину, как она себя чувствовала? Ответ потряс его точностью попадания:
— Как бабочка в руках юного натуралиста…
Андрею Ильичу доложили, что Минаев прилетел вечерним рейсом и что он, никем из заводчан не встреченный, тут же вместе со своей помощницей уехал на комбинат. Теперь, скорее всего, находится в своем кабинете.
Губернатор задумался: стоит ли в данном случае проявлять инициативу или подождать, когда в Минаеве проснется совесть и он сам пожелает высказать слова благодарности краевому начальству. Вопрос был тонкий. По идее, Алексею следовало позвонить губернатору первому, читал ведь, поди, письмо. Ну а если сочтет это ниже своего достоинства, вот тогда можно будет тактично напомнить ему, что без краевой поддержки сидел бы он, голубчик! И никакие прокуроры не помогли бы!
А с другой стороны, пристало ли ему, Гусаковскому, умудренному мужику, бывшему генералу, чиниться, по сути, с мальчишкой? Ну не понимают они, сопляки, субординации! Так ведь нынче и не вобьешь в башку — демократия ж! Уговоры-переговоры, а болтать они, нынешние молодые, вон как научились!..
Решив, что утро вечера воистину мудренее, Гусаковский перелистнул страничку перекидного календаря и написал на завтрашний день — выше всех остальных поручений — одно слово: «Минаев». Кинул ручку в стаканчик, где торчали еще с десяток подобных.
Подумал, что можно бы и расслабиться, да вот все не давал покоя вчерашний поздний звонок из Москвы. Как обычно, информировал Толубеев. И вести от Ивана не были приятными, как ожидалось. Он теперь уже владел ситуацией и подробно рассказал, кто и какие конкретные усилия предпринимал для прекращения дела Минаева. Но выпустить мужика из тюрьмы — это, оказалось, половина проблемы, с которой друзья-приятели адвоката Гордеева справились весьма успешно. Вторая часть состояла в том, что и в руководстве страны, и в Думе народ оказался проинформированным, что в Белоярске затеяна целенаправленная травля руководителя крупнейшего и важнейшего в отрасли предприятия, а во главе этой своры борзых выступает белоярский губернатор. Тот самый, на которого постоянно катят бочки за авторитарное руководство краем и явное непослушание. И вот это уже было совсем некстати. Под угрозу срыва подпадала хорошо продуманная операция со сменой руководства на «Сибцветмете». И тут как бы не возник эффект домино. Сорвется одна акция — мигом всплывет история с миллиардами, канувшими в неизвестность, с убийством бывшего губернатора Смирнова. И хотя к тем миллиардам лично Гусаковский не имел прямого отношения, кто станет выяснять детали? Тем более что со Смирнова и взять нечего, в гробу предшественник. И многое на него теперь приходится списывать…