— Я слышал, что Канунникова уволила вас за пьянство, это так? — без обиняков спросил Турецкий.
Глеб кивнул:
— Увы, это правда. Но с тех пор многое изменилось. Я стал другим. Хотя работа у меня сейчас гораздо подлее, чем когда я был при Елене Сергеевне.
— Подлее?
— Ну да. Помогаю всяким придуркам прийти к власти. Сочиняю для них листовки, буклеты и прочую дрянь.
— А Канунниковой вы на прошедших выборах не помогали?
Гаврилов покачал головой:
— Нет. Я бы и рад был, но… Елена Сергеевна была слишком принципиальной. Она считала, что я нанес большой ущерб партии, когда пришел на пресс-конференцию подшофе. С тех пор мы не общались.
— Я вижу, вы не держите на нее особого зла.
Гаврилов махнул рукой:
— Да какое там зло. Она тогда правильно поступила. Жаль только, что не захотела меня простить, когда я «ступил на путь истинный». Она не верила, что люди могут меняться. Если о ком-то составляла мнение, то уж навсегда. Если она решала, что человек — палач, то не изменила бы своему мнению, даже если бы этого человека наградили звездой героя.
— Тяжело, наверно, было работать с таким человеком?
Гаврилов пожал плечами:
— Если она вам доверяла, то нет. А вокруг нее в основном были люди, которым она доверяла. Взять хотя бы ее мужа. Арсений Андреевич был настоящим героем. Прошел две войны, дослужился до звания полковника и — ушел в политику. Даже не в политику, нет. Он ушел к Елене Сергеевне. Стал ее верным рыцарем, я бы даже сказал — псом. Несмотря на преклонный возраст, он охранял ее лучше, чем целая дюжина телохранителей.
— Это не помешало ему выстрелить ей в голову, — тихо сказал Турецкий.
Глеб вяло махнул рукой:
— А, бросьте вы это! Неужели вы и в самом деле думаете, что Канунникова ушла из жизни по собственной воле?
— Председатель правления партии Дубинин утверждает, что она сама ему об этом говорила, — сказал Турецкий. — За несколько месяцев до проигрыша.
— А, вы об этом. — Гаврилов отхлебнул сок и кивнул: — Ну да, я помню, был такой разговор. Но ведь это было сказано сгоряча, в запальчивости. Они тогда здорово повздорили с Дубининым.
— Повздорили? — насторожился Турецкий.
— Угу. А он вам разве об этом не рассказывал?
Александр Борисович покачал головой:
— Нет. Расскажите вы.
— Тогда в правлении партии шли дискуссии по поводу объединения со «славянской партией». Елена Сергеевна была настроена решительно против. А Дубинин как раз очень даже за.
— Почему Канунникова выступала против этого объединения?
— Она была уверена, что лидеры «славянской партии» — все сплошь жулики и бандиты. Говоря казенным языком — выходцы из преступной среды. Но у них было много денег. А в средствах партия нуждалась очень остро. Поэтому Дубинин и настаивал на объединении. Мы им — благообразный имидж, они нам — часть своей казны. Баш на баш.