— По-моему, исполняет, — негромко отозвался Халимон. — Затихариться решил. Думает, мы лохи.
Дашко посмотрел на Штырева и задумчиво нахмурился:
— Слышь, баклан, а вот мой кореш тебе не верит. Говорит, ты нам фуфло впариваешь.
Штырев изобразил на своем тощем лице возмущение, смешанное с обидой.
— Да вы что, пацаны! — воскликнул он дрогнувшим голосом. — Что я, дурак, что ли, вам врать? Или за крысу меня держите? Говорю вам — этот мент звонил мне, чтоб вызвать на допрос. Договорились на завтра. А я ему перезвонил, хотел сказать, что с утра заехать в ментовскую не могу, дела. Только он все равно не послушал…
И тут заговорил Халимон.
— Слушай сюда, баклан, — начал он со спокойной, флегматичной жестокостью, — ты кончай нам эту байду сливать, понял? Че, думаешь, на козлов нарвался, фишку не рубим? Да я сразу все понял, когда ты Дашко на базар разводил. Все выпытывал, в натуре он эту суку завалил или исполняет? Так что ты меня за лоха не держи. Колись, чего ты ему про нас с Дашко наплел? И не вздумай говорить, что ты про нас не упоминал. Этим ты оскорбляешь мой разум, понял? Я тебя за одно это пришью.
Побледневшее лицо Штырева пошло пятнами. На плешивом лбу выступили крупные капли пота.
— Ладно, скажу. — Он сглотнул слюну и заговорил, сбивчиво, быстро: — Прижали меня, пацаны. На крючок посадили. Сказали, если сотрудничать не буду — кандалы наденут и по этапу пустят. Велели разузнать про Отарова и про депутатшу эту…
— Что ты успел рассказать? — спросил Халимон.
— Да почти ничего. Только про то, что Дашко похвалялся. Но имен я не называл! Сукой буду — не называл. Да и не знаю я их, имен-то.
— И не узнаешь уже, — хрипло сказал Халимон и спокойным, расчетливым движением перерезал Штыреву горло.
Кровь брызнула на ветровое стекло, забулькала у Штырева на губах, обильно полилась ему на грудь. Он несколько раз дернулся (Халимон придержал его за плечи) и затих.
Дашко смотрел на все это расширившимися от изумления глазами.
— Ты че, Халимон? — выговорил он, сглотнув слюну. — С катушек съехал? Хрен ли ты его пришил?
Халимон спокойно и неторопливо вытер окровавленную бритву о плечо мертвого Штыря, сложил ее, затем достал из кармана платок, завернул в него бритву и положил ее в карман. После этого спокойно посмотрел на Дашко и сказал:
— А ты че хотел, чтобы он тебя ментам сдал?
— Он же имен наших не знал!
Халимон еле заметно усмехнулся:
— Сегодня не знал, а завтра бы узнал. Менты бы заставили.
Дашко задумчиво поскреб в затылке и кивнул:
— И то верно. Об этом я как-то не подумал.
— Я за тебя подумал, — сказал Халимон. — Стирай пальцы. Наследили мы тут. Платок-то хоть есть?