Он говорил и улыбался, и оттого его выговор был, скорее, дружеским напоминанием, а не нагоняем строгого врача.
— Здрасте, молодой человек. — Он подошел к Васе, посмотрел на самолетик в его руках, многозначительно покачал головой. — А как вас зовут, позвольте спросить?
— Вася, — сухо буркнул тот, не отрываясь от «серьезного» дела.
— Как-как? — весело переспросил доктор.
— Вася! — громче повторил мальчик.
— Смотри, какой ты молодец, Вася, — похвалил доктор. — Красивый самолетик получается. Этому тебя Александр Борисович научил, да? — И повернувшись к нему, спросил с легкой, участливой усмешкой: — Александр Борисович, не рано ли еще в учителя-то? Может, все-таки в кровать перейдем?
Турецкий только отмахнулся. А в наушнике Грозов услышал почти вопль Плетнева:
— Ублюдок! Если ты что-нибудь сделаешь с моим сыном, я тебя…
На лице у Грозова даже жилка не дрогнула.
— Вот что, господа мои замечательные, — вежливо, но решительно сказал он. — Я думаю, надо сделать следующее. Больному все-таки нужен покой, это его гарантия, прежде всего, понимаете? И к тому же минут через десять — пятнадцать сюда, на наш этаж, поднимется комиссия из Минздрава. Вам-то все равно, а нам не хотелось бы лишних неприятностей с ними. Поэтому я прошу вас, давайте-ка вы пока посидите, ну, до контрольного времени, до семи, в нашей игротеке… — И, увидев недоуменные глаза Ирины, удивился сам: — А вы разве не знаете? На втором этаже есть специальное помещение для ходячих, но сейчас там, естественно, никого нет. А вы вполне можете посидеть минут тридцать… Там отличная игротека. Давайте, я вас лучше сам провожу…
— Конечно, конечно… — заторопилась Ирина. Турецкий наконец обернулся к доктору:
— Извините, а почему я вас не знаю?
— Вы — меня? — изумился доктор, даже хмыкнув весело при этом.
— А как вас по имени-отчеству?… Я что-то вас не припомню… — хмуро продолжал Турецкий.
— Да, бывает… — Доктор развел руками. — Зато я вас отлично помню, Александр Борисович. Мы же вместе с Иваном Поликарповичем ваши дырки зашивали. Не вспоминаете? А я ему ассистировал на операции… А зовут меня Юрием Александровичем. Всегда к вашим услугам… Ну-ка, — сказал он, приближаясь к тумбочке, где лежал температурный лист Турецкого, — какая у нас нынче температурка-то? А-а, это хорошо. — Он покачал головой. — Кажется, дело у вас, молодой человек, действительно идет на поправку. Рад за вас… — Он все время приветливо улыбался. — Ну так что? Пойдемте? — Он обернулся к мальчику: — Пошли, Вася. — И он взял его за руку. В другой Вася держал не доделанный им самолетик.