Что касается китайской осторожности, уж тут-то Александр Борисович Турецкий прав был точно. Во всяком случае, Чонгли, случайно уцелевшего в бойне на окраине Москвы, это касалось в полной мере… Прежде чем выползти из узенькой, провонявшей мочой щели, в которой он провел, как решил сам юный акробат, самый ужасный день своей жизни, он дождался полуночи: тьма была сейчас его спасением. Под ее покровом, спустя сутки после расстрела и пожара в цехе, паренек, совсем недавно попавший в Россию по каналам, отлаженным Чжаном, взявшим его на первое время к себе на работу, несколько часов подряд незаметной тенью, путаными московскими дворами пробирался в сторону центра.
Вел его исключительно инстинкт, а не знание столичной топографии. Стремление загнанного зверька затеряться в стае… То бишь в толпе. Голод он удовлетворял, по примеру здешних бомжей, роясь тайком и от них тоже в помойках. И несмотря на обуявший его ужас, успевал удивляться, как много совсем хороших и вкусных продуктов выбрасывают русские. Ему повезло даже на почти полную двухлитровую бутылку с минералкой — правда, какой-то разгильдяй оставил ее на скамье попавшегося Чонгли на пути сквера, а не выкинул, например, в урну. Но уж точно — повезло! Ведь жажда, как известно, куда хуже голода.
Двадцатилетний парнишка, выглядящий, правда, как подросток в своей ветровке с капюшоном, собирался добраться таким образом до вполне конкретного места, надеясь, что, стоит ему дошагать до единственного знакомого пока что здесь района, в котором стоит памятник известному русскому поэту, дальше он дорогу найдет. Даже если шагать при этом придется еще трое суток… Но пока что до памятника явно было далеко… Чонгли пристально огляделся и, увидев через неширокую улицу что-то вроде очередного сквера, нерешительно отодвинулся от длинного забора, прижимаясь к которому шел, и перебежал дорогу.
Сердце его колотилось от страха чуть ли не в ушах: Чонгли ни секунды не сомневался в том, что бойню, которой он так счастливо избежал, устроили русские бандиты. И пока они не получили по заслугам от всемогущей «Триады», попадаться на глаза даже случайным прохожим опасно: слишком недалеко он сумел пока что отойти от бывшего цеха, если его углядят бандюки, могут вычислить, что он — единственный, кто спасся от их автоматов и огня… Просто убьют на всякий случай, поскольку других китайцев, кроме Чжана и его работников, в этом районе не было. Хозяин сам об этом говорил, объясняя своим людям, почему им лучше лишний раз не светиться днем на улицах: есть в Москве такие типы, которые всех приезжих не любят…