— Гренад к этому не имеет никакого отношения, — сказала Джин.
— Это разве не от Гренада пришло?
— Нет, — сказала Джин. — Я сама раздобыла.
— Что это значит? Ты ночью забралась через окно в Surete Nationale?
— Глупенький, — ответила Джин. — Я просто отправила запрос в Интерпол.
— Что?
— Не кипятись, дорогой. Я включила его в разное старье и пометила грифом «Специальный отдел».
— Гренад догадается, — сказал я. — Все запросы в Интерпол поступают прямо в ДСТ.
Джин ответила:
— Если бы ты посидел пару дней вон там... — она указала на свой стол: он был завален документами, досье, вырезками из газет, каталожными карточками, нераспечатанными письмами и перфокартами, — ...ты бы понял, что едва ли Гренад или кто-либо другой в ДСТ обратит внимание на запрос в Интерпол. А если и обратят, то с нами не свяжут. Он подписан Специальным отделом. Но даже если они найдут отпечатки пальцев, то что? Мы что, работаем здесь против Гренада?
— Остынь, — сказал я. — В задачи нашего отдела политические решения не входят. Для этого у нас есть парламент.
— Очень странно слышать это от тебя.
— Это еще почему?
— Потому что, просыпаясь по утрам в холодном поту, они мечтают о твоем положении.
— Послушай, Джин, — начал я.
— Я шучу. Не читай мне нотаций из-за простой шутки.
Я будто бы и не слышал.
— Ты испытываешь тот же страх, что и любой наш работник. Именно поэтому ты здесь и работаешь. В тот момент, когда кого-то более не будет пугать, что подобные вещи угрожают демократической парламентской системе, и мы заметим это, мы тут же уволим этого человека. Единственный способ работы для отдела соглядатаев — это признать, что не существует элиты, которая свободна от тайного наблюдения. С другой стороны, это правительственное заведение, и, как каждое правительственное заведение, оно не может существовать без денег. Существует опасность, что люди, распределяющие деньги, могут почувствовать себя независимыми от тайного наблюдения. Вот почему, когда кто-то начинает охотиться за моим скальпом, Доулиш меня защищает. У нас с Доулишем идеальная система Хорошо известно, что я необузданный несговорчивый хулиган, на которого Доулиш почти не имеет влияния. Доулиш сам культивирует этот миф. Но однажды миф разрушится, и Доулиш отдаст меня на съедение волкам. А пока этого не произошло, наша с Доулишем близость обратно пропорциональна нашим различиям, потому как в этом его защита, моя защита и, можешь верить, можешь не верить, и защита парламента тоже.
— На следующей неделе твой урок для малолеток на тему «Умелое управление государством», — прокомментировала Джин. — А сейчас давай вернемся к Виктору Сильвестру.