— Лондон не имеет личностного начала, — сказал я. — Поверь мне, я их всех хорошо знаю. Они напоминают большую вычислительную машину. С одного конца закладываешь историю об успешной карьере, а с другого получаешь деньги и продвижение по службе.
— Хорошо, — прервал меня Джонни. Он снова уставился на меня прежним пристальным взглядом. — Им нужен этот Семица, ладно, черт возьми, я им его достану.
— Вот и молодец, — сказал я, каким-то чудом пересилив себя и изобразив одобрение.
Развитие само по себе недостаточно. Каждый ход должен иметь цель.
Лондон, четверг, 17 октября
— И нечего винить Хэллама, — говорил Доулиш. — Вы от него получили больше помощи и информации, чем можно было ожидать. Боже, поработали бы вы с министерством внутренних дел в те времена, когда меня к ним прикомандировали.
— Давайте не будем говорить о каменном веке, — сказал я. — Мне сегодня приходится решать свои проблемы, и я совсем не хочу слышать о ваших прошлых подвигах.
— А вот впутать в это дело людей из Сан-Себастьяна — это уже большая ошибка. Люди Гренада наверняка все прослушали.
— О Гренаде не беспокойтесь, — сказал я. — Я отдал ему девчонку, указав, что она работает на Бонн. На пару дней им этого занятия хватит.
— Вам не приходится сидеть здесь и улаживать все эти проблемы, — сказал Доулиш. — Вы понаделаете неприятностей по всей Европе, а я тут улыбайся, целуй ручки, извиняйся, объясняй, что ошибки бывают у каждого, короче, выноси за вас дерьмо.
— У вас это прекрасно получается, — сказал я и повернулся, чтобы уйти.
— И еще одно, — сказал Доулиш. — Молодой Чиллкотт-Оукс пришел тут как-то ко мне и начал нести какую-то чушь о книгах и тычинках чертополоха. Я не понял ничего, кроме того, что он услышал это от вас.
— Я ему только сказал, что вы интересуетесь полевыми цветами. Разве это секрет?
Доулиш стал снимать со стола вещи, словно собирался танцевать на нем гопак. Это был знак большого волнения.
— А вы знаете, что и моя жена ими увлеклась? Люди, прослышавшие о них, приходят посмотреть. Приходят посмеяться. Я знаю об этом, но, посмотрев, влюбляются в них, а пара человек даже растения мне принесли. У меня теперь есть васильки, удивляюсь, почему я не завел их с самого начала. Есть у меня алый сочный цвет, непахучая ромашка, которую вы скорее всего знаете под названием пупавка...
— Да, — сказал я.
Доулиш смотрел в неведомую даль, пока перед его мысленным взором маршировали сорняки.
— Сладкий бурачок, galinsoga, желтая маргаритка и другие замечательные травы, птицы и бабочки.
— Я надеюсь, вредных насекомых вы разводить не будете. Ни проволочников, ни колорадскик жуков, — сказал я.