– Что ты имеешь в виду?
– Я платил ему триста долларов в месяц через банк Нью-Йорка в обмен на обещание, что новое правительство не будет здесь ничего слишком вынюхивать.
– Подстраховка?
– Да, именно. Я мог позволить себе подкинуть ему немного деньжат на всякий случай. Мне это выгодно, понимаешь?
– Не надо так горько сожалеть, Гэрри.
Он закрыл свое мягкое, коричневое лицо большой волосатой рукой, а его глаза и нос выглядывали между пальцами, и он улыбался невеселой улыбкой.
– А Ферни? Каковы его отношения с да Куньей?
– Нормальные. Ничего особенного. Просто нормальные.
– Случалось ли тебе входить в комнату и слышать обрывки разговора между ними, которые не предназначались для тебя? Например, разговора на научные темы?
– Очень много раз. Но никогда ничего особенно важного.
– Ну, все, – отрезал я, – давай вести игру по-твоему. Ты воображаешь, что водишь меня за нос, но я могу все переиграть по-своему, и тогда будет достаточно оснований, чтобы передать тебя полицейским Лагоса.
– Например? – спросил Гэрри, но голос его стал хриплым.
– Я скажу тебе, Гэрри. Если у нас не получится джентльменского соглашения, я согрею десертную ложку воды с лактозой и заставлю тебя принять десятипроцентную дозу вон того, что находится в пульверизаторе.
– Только попробуй, – занервничал он.
– Не путай меня с этими паршивыми типами, говорящими с акцентом, которые изображают полицейских на экранах нашего английского телевидения, Гэрри. Я сделаю это.
Последовала короткая напряженная тишина.
– Я не наркоман, – прохрипел Гэрри. Его загар побледнел. – Десятипроцентная доза меня просто убьет.
Он крепко стиснул кулаки.
– Ты опухнешь несколько, но останешься жив, потом получишь вторую дозу еще до того, как я передам тебя полицейским. Затем чуть-чуть передохнешь, но через неделю я навещу тебя снова. Ты заговоришь, Гэрри, поверь мне. Просто взгляни на это, как на торговую сделку, тем более что она не будет облагаться налогом.
Голова Гэрри наклонилась вперед. Он слегка покачался на своем стуле, будто пытался проснуться утром и не обнаружить моего присутствия.
Когда он вновь заговорил, это была невыразительная, монотонная речь, как у диктора, сообщающего прогноз, в который он сам не верит.
– Ферни работал на да Кунью. Ферни его очень уважает. Даже после того, как у нас стало достаточно денег, столько, что можно было не тревожиться, Ферни продолжал называть его «сэром». У Ферни связи по всему миру, и его все любят. Понимаю, тебе трудно поверить, но это так. Ферни стоило только пожелать чего-то шепотом, как просьба тотчас же выполнялась. Ферни организовывал поставки морфия, а я перерабатывал его и организовывал продажу.