– И что же ты сделал?
– Я полез по сети как по лестнице, ступенька за ступенькой. – Белые руки Томаса стиснули край одеяла. – Я держался на верхушке сети, пока утром не пришла германская лодка, чтобы проверить ее. Они мне потом сказали, что им пришлось буквально отрывать мои пальцы от металла, чтобы втащить меня в лодку. Я единственный с нашей подводной лодки остался в живых. Они накормили меня, и я проспал в местных морских казармах сутки. Немецкий язык я знал только на школьном уровне, но этого оказалось достаточно, чтобы объясниться. На следующий день меня накормили обедом в столовой для германских офицеров и дали несколько лишних рюмок в честь того, что я остался жив. В нормальных условиях меня бы отправили в лагерь для военнопленных, и этим все бы кончилось, но один из офицеров вечером за ужином сообщил: «Два тела застряли под винтом у левого борта большого крейсера. Мы хотели поднять их, но в радиусе ста миль здесь нет ни одного водолазного соединения». Он сказал, что нет иного выбора, как запустить винты. Он надеялся, что я понял. Конечно, ни один моряк не обрадовался бы такому поручению. – Томас шмыгнул носом и покрутил свое виски в стакане. – Я сказал, что, если они отдадут мне мое снаряжение и перезарядят баллон с кислородом, я подниму их в одно мгновение. Все в столовой выразили восхищение духом товарищества, который я проявил, тем, что я достану тела своих друзей для торжественных похорон, которые германский флот сочтет за честь устроить им. – Томас взглянул на меня. Я не улыбался. – Легко быть циником сейчас и рассматривать это как обычную работу по подъему чего-то со дна, но в то время пропаганда побуждала нас всех действовать подобно героям британских фильмов, ты понимаешь, что я имею в виду?
– Не очень, – пожал я плечами.
– Как бы то ни было, но двое германских офицеров-подводников решили сопровождать меня и объявили, что будут использовать фотоаппарат. Я не очень в этом разбирался, а они не пытались что-то объяснить. Они были такими же профессионалами, как ты, и знали, что такое добывать информацию.
– Да, – сказал я, – собирать информацию – это то же самое, что собирать сливки с кислого молока. Если ты станешь выжимать миткалевый мешок слишком сильно – все пропало.
– Верно, так оно и случилось; они собирали свою информацию крупица за крупицей, а пока я жил в их офицерской казарме, у меня был денщик и хорошая еда, и они говорили, чтобы я не торопился, и, может быть, я захочу убедиться, нет ли поблизости еще тел. Потом они устроили пышные похороны с массой пустых слов о товарищах-моряках, которые бросают вызов морской пучине, и все такое. Меня послали в Куксхафен, в отделение для военнопленных.