— А ты уверена, что не прихватила случайно с собой эту перчатку? — немного помедлив, спросила у подруги Мариша, которой, даже несмотря на перчатку, присутствие Пашки где-то в окрестностях казалось все же довольно спорной вещью. — Когда из вашего дома в Турку уезжала?
— Ты же была очень взволнована! — подхватила Юля. — Засунула в сумку вместе с другими вещами и не заметила!
— Ага! Еще чего выдумали! — презрительно фыркнула Оля. — А еще скажите, что я ее и в сугроб возле гаража тоже специально зашвырнула.
— А что, нет?
— Нет! — закричала Оля. — Боже мой! Нет! Говорю вам, тут он! Где-то рядом прячется! Это его красный пуховик, его белая вязаная шапка. Он ее из Норвегии привез вместе со свитером для горных лыж.
— Он у тебя увлекается лыжами? — изумилась Мариша.
— Да при чем тут лыжи?! — снова заголосила Оля. — Никакими лыжами он не увлекается, пижонство одно. Шапка, шапка у Пашки есть такая, как Танькины бабушки видели. Поэтому я и говорю, что это мой Пашка был тут ночью. То есть уже не мой, но не важно. И это он машину у Ромки испортил.
— Ну ты даешь! — ахнули подруги.
— Он! Он! — упрямо закричала Оля. — И больше вам скажу, я даже знаю, кто его подучил это сделать.
— Кто? — с изумлением уставились на подругу Юля с Маришей.
— Она! Жена, то есть вдова уже! — выкрикнула Оля.
— Таня?!! — ужаснулась Мариша. — Никогда в это не поверю!
— Ну и дура! — припечатала ее Оля. — Таня твоя пройда еще та! Мужу рога такие наставляла, что, как он в дверь проходил, вообще непонятно. Тихоня! Недотрогу из себя корчила. Вот она вам, гнилая интеллигенция, во всей красе! Деградация налицо! Тварь блудливая! У меня под носом моего же собственного мужика своими слащавыми улыбочками соблазнила, убийство своего мужа спланировала, а теперь еще из себя святую невинность корчит. Дегенератка! Ненавижу!
У Оли, чья мать и отец приехали в Питер из глухих деревенек, такая неприязнь к Таньке, чьи предки в десятом колене с обеих сторон были интеллигенцией — педагогами, художниками, культурологами и искусствоведами, была как-то объяснима. И все же подруги сочли должным заступиться за Таню.
— Ты ошибаешься. Таня хорошо относилась к Роме, — сказала Мариша. — И никаких ссор никогда между ними не было. Таня всегда Роме во всем уступала. Такой уж у нее характер. Неконфликтный.
— Притворялась! И вообще, в тихом омуте, как известно, черти водятся! — решительно заверила их Оля. — Говорю вам, это все она спланировала. Сначала моему дураку Пашке все мозги запудрила, невесть что ему пообещала…
И тут Оля осеклась, словно ей в голову пришла волшебная по своей важности мысль.