- С этим? - задумчиво протянул я.
Лыж для Бульвума, естественно, никто не брал. Сама идея поставить на них пришельца выглядела карикатурной. Пешком же он вообще будет как гиря на ногах - по сугробам ходит медленно и неуклюже. Поэтому оставалось единственное.
- Посажу его себе на спину, - ответил я Кирюхе. -Сменишь, когда устану, лады?
Парень кивнул.
Бульвум оказался не слишком тяжелым. Я взвалил его на хребет, просунув тонкие ноги у себя под мышками через лямки вещмешка. Они болтались к меня по бокам, руки свешивались через плечи, голова тыкалась в затылок… Взбираясь в импровизированное седло, этот гад как бы случайно расцарапал мне ногтями щеку. В отместку я тоже как бы случайно задел седоком о ствол ели, отчего дерево затряслось, а с ветвей посыпался снег. Бульвум после этого случая надолго притих, только периодически вскидывал руку, потирая возникшую на черепе шишку.
Наконец мы были готовы. Прибежал Штильман, вытирая руки комком снега, быстро нацепил лыжи.
- Веди нас, Степан Макарыч, - сказал я.
* * *
Во таежной тьме глава Прокофьевых находил путь непостижимым, мистическим образом. Когда мы покидали поселок, я видел у него на поясе фонарик, но дед им ни разу не воспользовался. Его вела то ли память, то ли интуиция. Мы шли сквозь низкий ельник, по каким-то балочкам и оврагам, вдоль гор бурелома, пересекая канавы и ручьи. Порой мне казалось, что Степан Макарыч ведет отряд наугад, однако вскоре дед посадил меня в лужу с этим предположением. К примеру, он говорил тихонечко себе под нос: "Сейчас будет ключ" или "А вот и выворотень" - и через некоторое время я слышал неподалеку журчание пробивающейся сквозь лед воды или обходил торчащие корни рухнувшей лиственницы.
Я старательно держался спины деда, белым пятном маячившей передо мной, идущий следом Штильман ориентировался на мою спину. Кирюха замыкал цепочку. Шагалось бодро, дышалось легко - в основном, благодаря тому, что мне удалось выспаться, выхватив самые важные для сна "вечерние" часы.
Ехавший на мне Бульвум пока вел себя примерно. По правде сказать, после снегохода я привык к серой твари, торчащей у меня за спиной, горячему дыханию в ухо и постоянной дрожи. Более того, если бы за спиной находился только вещмешок, я бы чувствовал, что мне чего-то не хватает. Не скажу, что тащить на себе Бульвума было легко - преодолевать заснеженный склон с лишними тридцатью килограммами легко не бывает. Но пакостей он больше не чинил и сидел смирно, возможно, дрых.
Через час мы поднялись на возвышенность, с которой открылась панорама на Тамаринскую стрелку - могучую белую полосу над темным ковром елей и кедров. Небо за хребтом озаряло мягкое фиолетово-голубое сияние, исходящее от комплекса пришельцев. Башенная часть космического корабля, торчащая из-за гребня, стала ближе и потрясала внушительными размерами.