— Ну как она там? — подал голос Сорокин.
Ответа не последовало. Тогда следователь тоже спрыгнул в погреб, неприятно поскрипел текстолитом и затих.
— Ну, чего там? — заволновались остальные и, не получив ответа, начали один за одним прыгать вниз. Все, кто исчезал в подполе, почему-то замолкали. И вскоре наверху остались только я и водитель. Мы переглянулись, и он произнес с досадой:
— Наверное, уже порезал, скотина.
И вдруг внизу раздались возбужденные голоса:
— Бьется, бьется сердце! Точно говорю.
— Да тише вы, мужики! Дайте осмотреть.
— Дышит! Гадом буду, дышит. Она просто усыплена эфиром, вот почему такая бледная.
— Посмотри, нигде не порезана?
— Вроде нет! По щекам, что ли, похлопать?
Тут я не выдержал и тоже спрыгнул вниз. Она лежала на полу тоненькая, хрупкая, точно мотылек, в красной курточке и в трогательной клетчатой юбочке. Она была бледна как мел, без единой кровинки на губах. Сердце мое набухло от слез.
Вокруг неё стояли огромные солдафоны, в грубых сапогах, с автоматами на плечах. Один из них своими здоровенными ручищами хлопал её по щекам. Внезапно девочка пошевелилась, что-то простонала и открыла глаза. Боже мой, это были глаза Галатеи, и они смотрели прямо на меня. Они смотрели на меня и узнавали. Они разгорались изумрудным огнем, а губы расползались во всепонимающей улыбке.
— Как ты себя чувствуешь? — осторожно спросил Сорокин.
Девочка перевела на него взгляд, и её зрачки удивленно расширились. Она недоуменно обвела глазами стоящих перед ней мужиков в комуфляжной форме и воскликнула:
— Ой, где это я?!
Ее бережно укрыли курткой и посадили на заднее сиденье «жигулей». Сорокин приказал навесить замок обратно и завалить дверцу погреба ветошью и досками, словом, сделать все, как было. Опера загнали «уазик» в разрушенный сарай и начали обсуждать место для засады. Решили, что один пойдет с рацией к комбайну, двое спрячутся у входа в барак, остальные затаятся внутри. Мы с Сорокиным направились к «жигулям», в которых уже сидела она. Прежде чем открыть дверцу, следователь достал телефон и коротко проинформировал прокурора:
— Девочка найдена. Она в полном порядке. Была усыплена эфиром. Это в трех километрах от города в восточном направлении, где раньше был поселок оружейного завода. Нашли мы её в погребе в одном из бараков. Я с ней возвращаюсь. Опергруппу оставляю в засаде.
Я снова сел с водителем, Сорокин расположился на заднем сиденье рядом с Олей Полонской, и мы тронулись. Следователь приказал до трассы ехать с выключенными фарами, чтобы не спугнуть «потрошителя».