— Я читала отчет, — тряхнула волосами Маша. — Четыре аптеки, которые работали с нами, стали пользоваться услугами челноков!
— Да ерунда все это, Маняша! Все лекарства, поступающие в нашу область, проходят через отдел экспертизы. Так вот этот самый отдел экспертизы, к твоему сведению, не берет лекарства на проверку от частных лиц. Только от организаций. Понятно?
У юриста на лбу выступила испарина. Но Машу это не убедило.
— Берет! — воскликнула она. — Я точно знаю. Берет у всех, у кого есть лицензии.
— Но челнокам не дают лицензии на поставку лекарств…
— Дают! — топнула ножкой Маша.
— Ни в коем случае.
— А я видела.
Они начали спорить и размахивать руками, но Виктор хлопнул по столу ладонью и нахмурился.
— Черт с ними, с этими лицензиями. К чему вы клоните, Валерий Павлович?
— А вот к чему, — юрист подозрительно оглянулся на дверь и снизил голос, — а не кажется ли вам, что отдел сбыта в течение этого года умышленно сажал нашу фирму на мель?
— Зачем? — удивился Виктор.
— А вы подумайте…
Пятнадцать минут седьмого Виктор выключил компьютер и подошел ко мне.
— Шеф, я целый день размышлял над словами Захарова и пришел к выводу, что все так и есть.
— И я, — тревожно отозвалась Маша, накидывая на плечо сумку. — Что теперь с нами будет?
— Да разгонят всех к чертовой матери! — махнул рукой Виктор. — На наши места Сабитов посадит орду своих родственников, и начнется новое татарское иго.
— Но вас, Александр Викторович, оставят, — успокоила Маша. — Так что не расстраивайтесь,
— Почему? — удивился я.
— Без вас фирма сразу крякнется! Это понимает даже Сабитов. Вы счастливы, Александр Викторович?
На столь неожиданный вопрос я даже не сразу нашелся, что ответить. Немного подумав, я пробурчал не совсем членораздельно:
— Такая ерунда не может подразумевать счастье.
«Счастье — это когда себя не помнишь», — подумал я и заторопился домой, чтобы записать это в дневник. Войдя в квартиру, я, не разуваясь, проследовал на кухню, плюхнулся на диван и зажмурил глаза, чтобы снова провалиться в прошлое. Я был счастлив дважды. И оба раза не помнил себя. Не могу сказать, когда закончилось мое первое небытие, но хорошо помню, когда оно началось.
Это было двадцать седьмого июля в девять тридцать. Почему я с точностью запомнил дату, потому что этого числа и в это время я расписался в журнале дежурств вневедомственной охраны. После чего вяло выполз на улицу. Я выполз на улицу после ночного дежурства сонный и унылый и вдруг увидел Алену. Она ждала меня, прислонившись к столбу. Мы бросились друг другу навстречу и обнялись.